Чувство юмора мудрого Аль-Джахиза

Ис­то­рия Аль-Джа­хи­за на­ча­лась в Бас­ре, го­ро­де, вы­рос­шем во­круг гар­ни­зон­ной кре­пос­ти, ко­то­рый ны­не на­хо­дит­ся на тер­ри­то­рии Ира­ка. Бу­ду­щий пи­са­тель и уче­ный по­явил­ся на свет в 776 го­ду н.э. в бед­ной семье, что во­все не ме­ша­ло ему раз­ви­вать­ся, вре­мя от вре­ме­ни убе­гая из до­ма, для то­го что­бы по­сти­гать та­ин­ст­ва ми­ра. В под­рост­ко­вом воз­рас­те он про­во­дил ча­сы на­про­лет в ме­че­ти, где со­би­ра­лись взрос­лые за фи­ло­соф­ски­ми дис­кус­си­я­ми. Аль-Джа­хиз ро­дил­ся, что на­зы­ва­ет­ся, в нуж­ное вре­мя. Ха­ли­фат ди­нас­тии Аб­ба­си­дов в 8 – 9 ве­ках, пе­ре­жи­вал пе­ри­од куль­тур­ных и ин­тел­лек­ту­аль­ных от­кры­тий, кни­ги ста­но­ви­лись об­ще­дос­туп­ны­ми, и по­вы­шать свой уро­вень зна­ний бы­ло от­но­си­тель­но лег­ко. Ис­пы­ты­вая жаж­ду ко все­му но­во­му, Аль-Джа­хиз стал изу­чать араб­скую по­э­зию, фи­ло­ло­гию, ис­то­рию, ана­ли­зи­ро­вал тру­ды Арис­то­те­ля, вчи­ты­вал­ся в Ко­ран.

В сво­их вос­по­ми­на­ни­ях, Аль-Джа­хиз рас­ска­зы­вал, что до двад­ца­ти лет он про­да­вал ры­бу, но од­наж­ды мать по­да­ри­ла ему на­бор тет­ра­дей, ска­зав при этом, что уве­ре­на в успеш­ном ли­те­ра­тур­ном бу­ду­щем сы­на. Он сам тог­да не мог по­ве­рить в свои си­лы, но на­стой­чи­во про­дол­жал по­гру­же­ние в араб­скую грам­ма­ти­ку, по­э­зию, ри­то­ри­ку, ис­то­рию и зоо­ло­гию. В 816 го­ду Аль-Джа­хиз пе­ре­ехал в Баг­дад, ко­то­рый на тот мо­мент яв­лял­ся сто­ли­цей ха­ли­фа­та Аб­ба­си­тов, где был от­крыт Дом Муд­рос­ти. Кро­ме на­уч­ных изыс­ка­ний, Аль-Джа­хиз стал пре­по­да­вать де­тям ха­ли­фа Аль-Ма­му­на, ко­то­рый про­ник­ся рас­по­ло­же­ни­ем к рас­су­ди­тель­но­му мо­ло­до­му че­ло­ве­ку. Прав­да, учи­тель­ская карь­е­ра муд­ре­ца про­дол­жа­лась не дол­го, из-за то­го, что де­ти по­ба­ива­лись взгля­да Аль-Джа­хи­за. Ока­зы­ва­ет­ся, имя, под ко­то­рым он стал из­вес­тен ми­ру, зна­чит «че­ло­ве­ка с вы­пу­чен­ны­ми гла­за­ми». Имен­но так и вы­гля­дел уче­ный, на­сто­я­щее имя ко­то­ро­го Абу Усман Амр ибн Бахр.

По за­ве­ре­ни­ям со­вре­мен­ни­ков, Аль-Джа­хиз поль­зо­вал­ся та­ким вы­со­ким ав­то­ри­те­там сре­ди зна­ти, что мог сво­бод­но вхо­дить и вы­хо­дить по сво­е­му же­ла­нию из по­ме­ще­ний ха­ли­фа, где про­хо­ди­ли ауди­ен­ции и встре­чи на вы­со­ком уров­не. Ува­же­ние к уче­но­му му­жу воз­ни­ка­ло из тру­до­лю­бия, ко­то­рое ска­зы­ва­лось на ре­зуль­та­тах его ана­ли­ти­чес­ких изыс­ка­ний и ес­тест­вен­ных экс­пе­ри­мен­тов, по­ме­щав­ших­ся в кни­гах уче­но­го. Он стал ав­то­ром та­ких трак­та­тов, как «Кни­га об ара­бах и ма­ва­ли», «Кни­га о ках­та­ни­тах и ад­на­ни­тах», «Кни­га о руд­ни­ках и сло­во о дра­го­цен­ных кам­нях и раз­лич­ных ми­не­ра­лах», «Кни­га крас­но­ре­чия», «По­сла­ние Фат­ху Ха­ка­ну о до­сто­ин­ст­вах тюр­ков и осталь­но­го ха­лиф­ско­го вой­ска» и еще трех со­тен со­чи­не­ний.

В «Трак­та­те об аф­ри­кан­цах» уче­ный пи­сал сле­ду­ю­щее: «Они всег­да ве­се­лые, улы­ба­ю­щи­е­ся, ли­шен­ные злос­ти, что яв­ля­ет­ся при­зна­ком бла­го­род­но­го ха­рак­те­ра. Бог не де­ла­ет их чер­ны­ми, это сре­да сде­ла­ли их та­ко­вы­ми. Луч­шим до­ка­за­тель­ст­вом это­го яв­ля­ет­ся то, что есть чер­ные пле­ме­на, сре­ди ара­бов, на­при­мер тех, что жи­вут в об­лас­ти Хар­ра. Га­зе­ли, стра­у­сы, на­се­ко­мых, вол­ки, ли­сы, ов­цы, ос­лы, ло­ша­ди и пти­цы, ко­то­рые жи­вут там, все чер­ные. Это ре­зуль­тат вли­я­ния окру­жа­ю­щей сре­ды, при­род­ных свойств во­ды и поч­вы, ин­тен­сив­ность теп­ла Солн­ца». О жи­вот­ной ми­мик­рии и био­ло­ги­чес­кой адап­та­ции Аль-Джа­хиз ос­та­но­вил­ся в «Кни­ге жи­вот­ных», ко­то­рая ока­за­лась са­мым пер­вым трак­та­том по зоо­ло­гии на араб­ском язы­ке. Пи­са­тель ока­зал­ся пер­вым му­суль­ман­ским био­ло­гом, ко­то­рый об­ра­тил­ся к раз­ра­бот­ке те­о­рии эво­лю­ции. В не­ма­лой сте­пе­ни, спус­тя ты­ся­чу лет его тру­ды по­вли­я­ли на ра­бо­ты Жа­на Ба­тис­та Ла­мар­ка и Чарль­за Дар­ви­на.

Ин­те­рес­но то, что язык Аль-Джа­хиз об­ла­дал бо­гат­ст­вом кра­сок, и за­час­тую был про­пи­тан иро­ни­чес­ки­ми нот­ка­ми. Так, рас­ска­зы­вая о ми­ре жи­вот­ных, пи­са­тель мог срав­ни­вать его оби­та­те­лей с людь­ми, и их ха­рак­те­ра­ми. Изящ­но и с юмо­ром, при­во­дя от­рыв­ки из сти­хот­во­ре­ний, а так­же древ­ние по­сло­ви­цы и афо­риз­мы, пи­са­тель при­бе­гал к раз­лич­ным ли­те­ра­тур­ным при­емам, вы­дви­гая по­рой сме­хотвор­ные до­во­ды, за­став­ля­ю­щие са­мо­го чи­та­те­ля ана­ли­зи­ро­вать ин­фор­ма­цию.

Мно­гие егокни­ги на­сы­ще­ны шут­ка­ми и ед­ки­ми вы­па­да­ми, что от­лич­но про­де­мон­ст­ри­ро­ва­но в «По­сла­ние о квад­рат­нос­ти и округ­лос­ти» и в «Кни­ге о ску­пых». По­след­няя бы­ла из­да­на в Со­вет­ском Со­юзе, и со­дер­жа­ла сбор­ник рас­ска­зов и анек­до­тов о по­сто­ян­ном спо­ре меж­ду ску­по­стью и щед­ростью. Ве­се­ло по­ри­цая ску­по­сть и жад­ность, Аль-Джа­хиз рас­кры­ва­ет ха­рак­те­ры го­ро­жан то­го вре­ме­ни, обы­чаи, фольк­лор и язык. Ост­ро­ум­ная ма­не­ра из­ло­же­ния про­из­во­ди­ла впе­чат­ле­ние не толь­ко на со­вре­мен­ни­ков ав­то­ра, но и на ли­те­ра­то­ров по­сле­ду­ю­щих по­ко­ле­ний, не­ко­то­рые из ко­то­рых срав­ни­ва­ли Аль-Джа­хи­за с фран­цуз­ским фи­ло­со­фом Ми­ше­лем де Мон­те­нем. Аль-Джа­хиз был не пер­вым араб­ским пи­са­те­лем, но его про­из­ве­де­ния об­ре­ли ту фор­му, ко­то­рую мож­но на­звать со­вер­шен­ной, в ко­то­рой те­ма по­вест­во­ва­ния пол­ностью рас­кры­ва­ет­ся для ши­ро­ко­го кру­га чи­та­те­лей. Язык ав­то­ра жи­вой, с мно­го­чис­лен­ны­ми от­ступ­ле­ни­я­ми, жи­во­пис­ны­ми опи­са­ни­я­ми и умест­ны­ми объ­яс­не­ни­я­ми ино­стран­ных слов в тек­с­те. Бла­го­да­ря сво­е­му ост­ро­умию и не в по­след­нюю оче­редь не­обыч­но­му внеш­не­му ви­ду, муд­рец сам пре­вра­тил­ся в ге­роя мно­го­чис­лен­ных ис­то­рий. В му­суль­ман­ском ми­ре его не ред­ко на­зы­ва­ют шут­ни­ком, по­то­му как Аль-Джа­хиз ни­ког­да не те­рял чув­ст­ва юмо­ра. Воз­мож­но, имен­но оно про­дле­ва­ло ему жизнь, ведь пи­са­тель про­жил бо­лее 90 лет. Да и то, мыс­ли­тель умер в ре­зуль­та­те не­счаст­но­го слу­чая, ока­зав­шись при­дав­лен­ным ве­сом книж­ных шка­фов, как бы это стран­но не зву­ча­ло. Аль-Джа­хиз жил с лег­костью, точ­но так­же он жон­гли­ро­вал те­ма­ми. Не­из­мен­ное чув­ст­во юмо­ра по­зво­ли­ли уче­но­му под­ни­мать серь­ез­ные во­про­сы и ак­цен­ти­ро­вать вни­ма­ние на них. Нуж­но ска­зать, что мно­гие не раз­де­ля­ли взгля­дов Аль-Джа­хи­за, от­ме­чая не­умест­ность при­ме­не­ния юмо­ра в со­чи­не­ни­ях. Но аб­со­лют­но яс­но, что муд­рец об­ла­дал уди­ви­тель­ным во­об­ра­же­ни­ем, за про­ек­ци­я­ми ко­то­ро­го мог­ло не успе­вать боль­шое ко­ли­чест­во его со­вре­мен­ни­ков. При этом в очер­ках о зна­ме­ни­тых араб­ских мыс­ли­те­лях от­ме­ча­ет­ся, что он вмес­те с Ума­ром Аль-Хат­та­бом и Ха­са­ном Аль-Бас­ри мо­жет быть на­зван лич­ностью, «из-за ко­то­рой ара­бам мог­ли по­за­ви­до­вать дру­гие на­ро­ды».

Со­вре­мен­ные араб­ские уче­ные утверж­да­ют, что ко всем за­слу­гам Аль-Джа­хи­за сто­ит от­нес­ти то, что он ока­зал­ся од­ним из ос­но­во­по­лож­ни­ков ли­те­ра­тур­но­го те­че­ния «на­ва­дир». Для сво­е­го вре­ме­ни оно ка­за­лось ин­но­ва­ци­он­ным, и раз­ви­ва­лось на про­тя­же­нии по­сле­ду­ю­щих де­ся­ти­ле­тий. В нем со­че­та­ют­ся ци­та­ты из Ко­ра­на и раз­мыш­ле­ния о су­щем, из­ла­га­е­мые в фор­ме диа­ло­гов, а так­же опи­са­ния ко­ми­чес­ких ис­то­рий из жиз­ни об­щест­ва. Этот син­те­зи­ро­ван­ный жанр ле­жит близ­ко к бас­не или на­род­но­му рас­ска­зу, в ко­то­рых всег­да про­смат­ри­ва­ет­ся муд­рая мысль пред­ков или со­вет чи­та­те­лю из об­лас­ти эти­ки.

К со­жа­ле­нию, в ми­ре нет ни­че­го по­сто­ян­но­го, и ру­ко­пи­си то­же го­рят. Из все­го на­сле­дия Аль-Джа­хиз в пол­ном объ­еме до на­ших дней до­шло око­ло трид­ца­ти трак­та­тов, еще пол­сот­ни со­хра­ни­лись час­тич­но. Но да­же по этим текс­там мож­но пред­ста­вить ве­ли­чие ума Аль-Джа­хи­за, од­но­го из са­мых вы­да­ю­щих­ся пи­са­те­лей араб­ско­го ми­ра сред­них ве­ков.

Ав­тор: Ва­дим Ку­ли­ков
Ис­точ­ник: http://umma.org.ua/ru