Зарождение арабской книжной культуры

Из­вест­ный ис­лам­ский уче­ный Иб­ра­хим ал-Бай­ха­ки оста­вил нам уди­ви­тель­ную ха­рак­те­рис­ти­ку кни­ги: «Не­кий пи­сец по­да­рил сво­е­му дру­гу кни­гу и на­пи­сал ему:
«По­да­рок сей, да укре­пит те­бя Ал­лах, от тра­ты не ску­де­ет, от поль­зо­ва­ния бо­га­те­ет, одал­жи­вая его – не бед­не­ешь, из­но­су он не да­ет, днем и ночью не по­ки­да­ет, в пу­ти и до­ма со­про­вож­да­ет, при­но­сит бла­го в зем­ной и за­гроб­ной жиз­ни, скра­ши­ва­ет оди­но­чест­во, да­рит ра­дость в уеди­не­нии, он – то­ва­рищ и по­мощ­ник, при­ят­ный со­бе­сед­ник и вер­ный друг».

В об­щих ра­бо­тах о сред­не­ве­ко­вой араб­ской куль­ту­ре не при­ня­то сколь­ко-ни­будь под­роб­но го­во­рить о кни­ге – важ­ней­шем средст­ве на­коп­ле­ния, хра­не­ния и пе­ре­да­чи опы­та, вы­ра­жен­но­го в сло­ве. Меж­ду тем ис­клю­чи­тель­ная лю­бовь к кни­ге – од­на из ха­рак­тер­ней­ших черт этой куль­ту­ры. Не­смот­ря на пе­ре­пис­ку от ру­ки, кни­ги из­го­тав­ли­ва­лись в ог­ром­ных ко­ли­чест­вах, со­вер­шен­но не­ве­ро­ят­ных для сред­не­ве­ко­вой Ев­ро­пы. Быть мо­жет, и спе­ци­а­ли­с­ты не всег­да да­ют се­бе от­чет о под­лин­ных мас­шта­бах араб­ской книж­ной про­дук­ции: да­же ма­лая часть преж­них ру­ко­пис­ных со­кро­вищ, до­шед­шая до нас сквозь все пре­врат­нос­ти ис­то­рии, ис­чис­ля­ют­ся сот­ня­ми ты­сяч то­мов.
До по­яв­ле­ния ис­ла­ма ара­вий­ские пле­ме­на, ве­ка­ми жи­вя в со­седст­ве с на­ро­да­ми древ­них и раз­ви­тых пись­мен­ных куль­тур, оста­ва­лись прак­ти­чес­ки бес­пись­мен­ны­ми, хо­тя с III – IV вв. су­щест­во­вал араб­ский ва­ри­ант ара­мей­ско­го пись­ма. Об­шир­ная по­э­зия, пле­мен­ные пре­да­ния, рас­ска­зы, за­бав­ные ис­то­рии и сказ­ки – все это хра­ни­лось в па­мя­ти и пе­ре­да­ва­лось изуст­но.
По­яв­ле­ние ис­ла­ма и об­ра­зо­ва­ние Ха­ли­фа­та ре­ши­тель­но из­ме­ни­ли это по­ло­же­ние. При взгля­де из се­год­няш­не­го да­лёка со­зда­ет­ся да­же впе­чат­ле­ние, буд­то ара­бы как-то не­ожи­дан­но всту­пи­ли в пись­мен­ную эпо­ху и в не­ве­ро­ят­но ко­рот­кий срок ста­ли об­ла­да­те­ля­ми об­шир­ной и раз­ви­той пись­мен­нос­ти, хо­тя по­ро­див­ший ее про­цесс сли­я­ния араб­ской уст­ной сло­вес­нос­ти и пись­мен­но­го на­сле­дия Са­са­нид­ско­го Ира­на и Ви­зан­тии на са­мом де­ле за­нял не ме­нее двух ве­ков.
Пись­мен­ная фик­са­ция Ко­ра­на, рас­тя­нув­ша­я­ся при­мер­но на 30 лет, име­ла ог­ром­ное зна­че­ние для из­ме­не­ния от­но­ше­ния к пись­мен­но­му сло­ву. Гра­мот­ность из по­лез­но­го на­вы­ка пре­вра­ща­лась в ре­ли­ги­оз­ную добро­де­тель. С уве­ли­че­ни­ем ко­ли­чест­ва гра­мот­ных ара­бов на­ча­лась фик­са­ция все­го, что хра­ни­лось в люд­ской па­мя­ти. А хра­ни­лось в ней мно­го: каж­дое пле­мя пом­ни­ло сти­хи сво­их по­этов и сло­ва про­ри­ца­те­лей и ост­ро­сло­вов, об­сто­я­тельст­ва, с ко­то­ры­ми бы­ло свя­за­но их по­яв­ле­ние. К до­ис­лам­ским пре­да­ни­ям до­ба­ви­лись вос­по­ми­на­ния о бо­га­том со­бы­ти­я­ми пе­ри­о­де за­во­е­ва­ний.
Вы­да­ю­ща­я­ся роль в пись­мен­ной фик­са­ции араб­ской уст­ной сло­вес­нос­ти при­над­ле­жит не­араб­ской по про­ис­хож­де­нию ин­тел­ли­ген­ции стран Ха­ли­фа­та, го­во­рив­шей и пи­сав­шей на араб­ском язы­ке. К за­пи­си их по­буж­да­ли стрем­ле­ние как мож­но луч­ше знать язык и при­выч­ка к вос­при­я­тию и пе­ре­да­че зна­ний в пись­мен­ной фор­ме.
Од­нов­ре­мен­но эта не­араб­ская ин­тел­ли­ген­ция спо­собст­во­ва­ла пе­ре­во­ду на араб­ский язык про­из­ве­де­ний, на­пи­сан­ных на язы­ке ее пред­ков, со­зда­вая та­ким об­ра­зом об­щий фонд фор­ми­ру­ю­щей­ся араб­ской му­суль­ман­ской куль­ту­ры.
Об­щая кар­ти­на ста­нов­ле­ния араб­ской пись­мен­нос­ти яс­на и по­нят­на, од­на­ко, об­ра­ща­ясь к кон­крет­ной ее ис­то­рии, мож­но об­на­ру­жить мно­жест­во бе­лых пя­тен, не­смот­ря на на­ли­чие об­шир­но­го ма­те­ри­а­ла, от­но­ся­ще­го­ся к ран­не­му пе­ри­о­ду. Де­ло в том, что пред­став­ле­ния о нем яв­ля­ют­ся пло­дом ис­то­ри­чес­кой ре­кон­струк­ции на ос­но­ва­нии бо­лее позд­них про­из­ве­де­ний и ру­ко­пи­сей.
Са­мый ран­ний этап это­го пе­ри­о­да (до пе­ре­но­са сто­ли­цы из Ме­ди­ны в Да­маск), по су­щест­ву, пред­став­лен толь­ко Ко­ра­ном и дву­мя скром­ны­ми до­ку­мен­та­ми пись­ма: рас­пис­кой на па­пи­ру­се и над­гроб­ной над­писью. Нет со­мне­ния, что и в ту по­ру су­щест­во­ва­ли ка­кие-то за­пи­си, но до сих пор оста­ет­ся спор­ным, бы­ли ли све­де­ния ран­них ис­то­ри­ков-ин­фор­ма­то­ров хо­тя бы час­тич­но пись­мен­ны­ми.
Толь­ко со вре­ме­нем во­ца­ре­ния Му‘авии (661-680) по­яв­ля­ют­ся до­сто­вер­ные све­де­ния о раз­ви­тии араб­ской пись­мен­нос­ти. Му‘авия про­яв­лял боль­шой ин­те­рес к пле­мен­ным пре­да­ни­ям и ле­ген­дар­ной ис­то­рии Ара­вии, но при нем, как утверж­да­ют, бы­ли так­же вы­пол­не­ны пе­ре­во­ды трак­та­тов уче­но­го алек­сан­дрий­ской шко­лы Зо­си­мы. Пе­ре­вод­чес­кая де­я­тель­ность под по­кро­ви­тельст­вом Омей­я­дов про­дол­жа­лась до са­мо­го кон­ца ди­нас­тии. Не­ко­то­рые пред­ста­ви­те­ли ро­да Омей­я­дов и са­ми за­ни­ма­лись ли­те­ра­тур­ной и на­уч­ной де­я­тель­ностью.

Дру­гим цент­ром раз­ви­тия араб­ской пись­мен­нос­ти бы­ли оп­по­зи­ци­он­ные кру­ги Ме­ди­ны, Ку­фы и Бас­ры, где глав­ным об­ра­зом со­би­ра­ли ма­те­ри­а­лы о жиз­ни пер­во­на­чаль­ной ис­лам­ской об­щи­ны, древ­нюю араб­скую по­э­зию и ге­не­а­ло­ги­чес­кие све­де­ния. При Омей­я­дах сло­жи­лись поч­ти все жан­ры араб­ской пись­мен­нос­ти. Пол­ная свод­ка то­го, что мы зна­ем об араб­ской пись­мен­нос­ти за этот пе­ри­од, да­ет до ста имен ав­то­ров, око­ло трех­сот ори­ги­наль­ных про­из­ве­де­ний и два-три де­сят­ка пе­ре­вод­ных.
Од­на­ко тра­ди­ции пись­мен­но­го про­ш­ло­го бы­ли еще очень силь­ны: Ко­ран был за­пи­сан пос­ле дол­гих ко­ле­ба­ний. За­пи­си при дво­ре Омей­я­дов счи­та­лись по­на­ча­лу опас­ным нов­шест­вом, вы­зо­вом араб­ским тра­ди­ци­ям. Со вре­ме­нем пись­мен­ный спо­соб пе­ре­да­чи зна­ний вос­тор­жест­во­вал, но уст­ная пе­ре­да­ча со­хра­ня­ла очень боль­шое зна­че­ние да­же в по­ру наи­выс­ше­го рас­цве­та пись­мен­нос­ти, со­став­ляя од­ну из ха­рак­тер­ных черт сред­не­ве­ко­вой араб­ской куль­ту­ры.
Под­лин­ный взлет араб­ской пись­мен­нос­ти про­изо­шел в сле­ду­ю­щем сто­ле­тии (750-850). В эту по­ру важ­ней­шим куль­тур­ным цент­ром ста­но­вит­ся Баг­дад. Здесь при Ха­ру­не ар-Ра­ши­де был ос­но­ван «Дом муд­рос­ти», де­я­тель­ность ко­то­ро­го до­стиг­ла выс­ше­го рас­цве­та при сы­не ар-Ра­ши­да, ал-Ма’му­не (813-833), от­ли­чав­шем­ся не­за­у­ряд­ны­ми на­уч­ны­ми спо­соб­нос­тя­ми.
Зна­чи­тель­ная часть до­сти­же­ний в об­лас­ти точ­ных на­ук, ко­то­ры­ми сла­вит­ся сред­не­ве­ко­вая на­ука на араб­ском язы­ке, бы­ла со­зда­на тру­да­ми пе­ре­вод­чи­ков и уче­ных «До­ма муд­рос­ти». Ха­рак­тер­ным про­яв­ле­ни­ем серь­ез­нос­ти на­уч­ных ин­те­ре­сов ал-Ма’му­на и его уче­но­го окру­же­ния бы­ло из­ме­ре­ние на мест­нос­ти дли­ны гра­ду­са ме­ри­ди­а­на, точ­ность ко­то­ро­го бы­ла пре­взой­де­на в Ев­ро­пе толь­ко в но­вое вре­мя.
Пе­ре­во­ды с гре­чес­ко­го, си­рий­ско­го и пех­ле­ви и пись­мен­ная фик­са­ция уст­но­го араб­ско­го на­сле­дия при­да­ли ли­те­ра­тур­ной и на­уч­ной де­я­тель­нос­ти на араб­ском язы­ке не­бы­ва­лый раз­мах. Во вто­рой по­ло­ви­не IX в. воз­ник­ла ла­ви­на но­вых книг: но­вые пе­ре­во­ды; сво­ды му­суль­ман­ско­го пре­да­ния, при­знан­ные клас­си­чес­ки­ми; тру­ды, в ко­то­рых бы­ли под­ве­де­ны ито­ги ком­мен­ти­ро­ва­ния Ко­ра­на; об­шир­ные хро­ни­ки, во­брав­шие в се­бя весь ма­те­ри­ал, на­коп­лен­ный на пер­вом эта­пе; пер­вые араб­ские гео­гра­фи­чес­кие и ме­ди­цин­ские со­чи­не­ния; про­из­ве­де­ния ху­до­жест­вен­ной про­зы.
В X и пер­вой по­ло­ви­не XI в. ра­бо­та про­дол­жа­лась с не­осла­бе­ва­ю­щей энер­ги­ей во всех на­прав­ле­ни­ях, бы­ло со­зда­но гро­мад­ное ко­ли­чест­во тру­дов в са­мых раз­лич­ных об­лас­тях зна­ния, блес­тя­щих успе­хов до­стиг­ли араб­ская по­э­зия и ху­до­жест­вен­ная про­за. На этот пе­ри­од в два сто­ле­тия (850-1050), собст­вен­но, и при­хо­дит­ся куль­ми­на­ция в раз­ви­тии сред­не­ве­ко­вой араб­ской ли­те­ра­ту­ры и на­уки.
Если в VII-IX вв. ли­те­ра­тур­ная и на­уч­ная жизнь Ха­ли­фа­та про­те­ка­ла глав­ным об­ра­зом в Баг­да­де и дру­гих го­ро­дах Ира­ка и лишь от­час­ти в Егип­те, Си­рии и Ира­не, то с на­ступ­ле­ни­ем фе­о­даль­ной раз­дроб­лен­нос­ти об­ра­зо­ва­лось мно­жест­во куль­тур­ных цент­ров. Сто­ли­ца каж­дой са­мос­то­я­тель­ной ди­нас­тии стре­ми­лась стать ма­лень­ким Баг­да­дом со сво­и­ми за­ко­но­ве­да­ми-тео­ло­га­ми, по­эта­ми, ле­то­пис­ца­ми, аст­ро­ло­га­ми. На­чи­ная с IX в. круп­ны­ми оча­га­ми араб­ской пись­мен­нос­ти ста­но­ви­лись, иног­да на не­про­дол­жи­тель­ный пе­ри­од, Кор­до­ва и ряд дру­гих го­ро­дов Ис­па­нии, Кай­ру­ван, Фес, Та­харт, Ту­нис в Маг­ри­бе, Ка­ир в Егип­те, Да­маск, Ха­леб, Иеру­са­лим, Три­по­ли в Си­рии и Па­лес­ти­не; внес­ли свою до­лю в ее раз­ви­тие и та­кие цент­ры Ира­на, Аф­га­нис­та­на и Сред­ней Азии, как Ши­раз, Ха­ма­дан, Рей, Ни­ша­пур, Балх, Газ­на, Ге­рат, Мерв, Са­мар­канд, Бу­ха­ра, Ур­генч. Баг­дад как куль­тур­ная сто­ли­ца му­суль­ман­ско­го ми­ра со­хра­нял свое зна­че­ние вплоть до его раз­гро­ма мон­го­ла­ми в 1258 г. Ска­зы­ва­лись на­коп­лен­ные преж­де цен­нос­ти и тра­ди­ции.
С на­ча­ла XI в. раз­ви­тие араб­ской ли­те­ра­ту­ры и на­уки за­мед­ли­лось при про­дол­жа­ю­щем­ся рос­те их объ­ема и рас­ши­ре­нии аре­а­ла и рас­прост­ра­не­ния. Пе­ре­вод­чес­кая де­я­тель­ность ослаб­ла и на­ко­нец пре­кра­ти­лась со­всем; по­след­ни­ми ее вспыш­ка­ми мож­но счи­тать пе­ре­вод ис­то­ри­чес­ко­го со­чи­не­ния Оро­зия с ла­ты­ни в Ис­па­нии и пе­ре­во­ды ал-Би­ру­ни с сан­скри­та в Газ­не, не ока­зав­шие, впро­чем, вли­я­ния на раз­ви­тие араб­ской куль­ту­ры. На­сту­пи­ла эпо­ха, ког­да чувст­во за­кон­ной гор­дос­ти до­сти­же­ни­я­ми по­сте­пен­но сме­ня­лось са­мо­до­воль­ной за­мкну­тостью; про­пал вся­кий ин­те­рес к то­му, что на­пи­са­но на дру­гих язы­ках, до­стиг­ну­то дру­ги­ми на­ро­да­ми и ци­ви­ли­за­ци­я­ми в об­лас­ти ду­хов­ной куль­ту­ры, пре­кра­тил­ся до­ступ ин­фор­ма­ции из-за пре­де­лов ара­бо-му­суль­ман­ско­го ми­ра, кро­ме из­вес­тий пу­те­шест­вен­ни­ков о раз­лич­ных ди­ко­вин­ках. От­сут­ст­вие по­ли­ти­чес­кой устой­чи­вос­ти, вой­ны и сме­ны ди­нас­тий, на­род­ные вос­ста­ния и их по­дав­ле­ние, со­про­вож­дав­шие их ра­зо­ре­ния круп­ных го­ро­дов пе­ри­о­ди­чес­ки на­но­си­ли ущерб куль­тур­ной ра­бо­те, столь за­ви­сев­шей от по­кро­ви­тельст­ва зна­ти и про­цве­та­ния го­ро­дов.
В XIII-XV вв., пос­ле раз­гро­ма Ира­ка мон­го­ла­ми ос­нов­ны­ми цент­ра­ми араб­ской пись­мен­нос­ти ста­но­вят­ся Еги­пет и Си­рия, хо­тя от­дель­ные зна­чи­тель­ные пи­са­те­ли вы­дви­га­ют­ся то в Ис­па­нии и Маг­ри­бе, то в Ира­ке и Ира­не. Да­же в пе­ри­од глу­бо­ко­го упад­ка в XVI-XVIII вв. По­яв­ля­лись круп­ные па­мят­ни­ки эру­ди­ции, а ли­те­ра­ту­ра обо­га­ти­лась за­пи­ся­ми прос­то­на­род­ной ли­те­ра­ту­ры, в част­нос­ти «Ты­ся­чи и од­ной но­чи». Но это не мог­ло из­ме­нить об­ще­го со­сто­я­ния упад­ка.

По ма­те­ри­а­лам: Очер­ки ис­то­рии араб­ской куль­ту­ры V – XV вв. М., «На­ука», 1982.