Поезд шел дальше

Мус­та­фа Фе­си – ал­жир­ский про­за­ик, пи­шет на араб­ском язы­ке. Ро­дил­ся в 1945 го­ду в де­рев­не Му­сай­ра­да про­вин­ции Тлем­сен. Окон­чил фа­куль­тет ли­те­ра­ту­ры ал­жир­ско­го уни­вер­си­те­та. С 1969 го­да рас­ска­зы М. Фе­си пуб­ли­ку­ют­ся в пе­ри­о­ди­чес­кой пе­ча­ти. Участ­ник встре­чи мо­ло­дых пи­са­те­лей Азии и Аф­ри­ки в Таш­кен­те (1976 г.).

***

Они уже от­ча­я­лись най­ти сво­бод­ное мес­то, как вдруг де­вуш­ка дер­ну­ла ста­ри­ка за ру­ба­ху и по­тя­ну­ла к од­но­му мес­ту из ку­пе.

— Сю­да, отец! Тут есть сво­бод­ное мес­то.

— Где? Ну сла­ва Ал­ла­ху! Са­дись, доч­ка.

Он по­чувст­во­вал об­лег­че­ние, но оно сме­ни­лось чем-то по­хо­жим на раз­дра­же­ние, ког­да, вхо­дя в ку­пе с тя­же­лым че­мо­да­ном, он уви­дел, что в нем си­дят пы­шу­щие здо­ровь­ем, раз­вя­зан­ные мо­ло­дые лю­ди.

Дочь про­шла впе­ред, а ста­рик, сги­ба­ясь под тя­жестью но­ши, чуть по­от­стал. И тут ему по­ка­за­лось, что один из пас­са­жи­ров ше­по­том что-то ска­зал его де­воч­ке. «Ну что по­де­ла­ешь с эти­ми наг­ле­ца­ми?! Жаль, не знаю фран­цуз­ско­го. Те­перь и не пой­мешь, мо­жет быть, он и не ей во­все шеп­тал?.. Ну и вре­ме­на по­шли! Опас­но де­воч­ку од­ну оста­вить. Если бы не де­ла, до­вез бы ее до са­мой сто­ли­цы… Прав­да, доч­ка у ме­ня – по­ря­доч­ная де­вуш­ка, не че­та ны­неш­ним. Сам ее вос­пи­тал. Не будь я уве­рен, что она блю­дет честь семьи, не по­слал бы ее в сто­ли­цу про­дол­жать уче­бу. Уж так не хо­тел от­пус­кать ее од­ну! Но жен­щи­на есть жен­щи­на. Всег­да на сво­ем на­сто­ит. Да на­пра­вит ее Ал­лах на путь ис­тин­ный!» Он по­ста­вил че­мо­дан и по­вер­нул­ся, что­бы прос­тить­ся:

— Будь ум­ни­цей, доч­ка! Да нис­по­шлет Ал­лах те­бе уда­чу! За нас не бес­по­кой­ся, пи­ши пись­ма.

Спа­са­ясь от си­га­рет­но­го ды­ма, ста­рик на­пра­вил­ся к вы­хо­ду из ку­пе.

Хад­жи Иб­ра­ги­му пе­ре­ва­ли­ло уже за шесть­де­сят. Его чер­ная шерс­тя­ная ру­ба­ха до пят – джал­ля­ба, бе­лый пла­ток, не­сколь­ко раз об­мо­тан­ный во­круг го­ло­вы, гру­бые де­ре­вен­ские баш­ма­ки и пал­ка в ле­вой ру­ке – все это бы­ло сим­во­лом де­дов­ских вре­мен.

У вы­хо­да из ку­пе он еще раз обер­нул­ся к до­че­ри:

— Счаст­ли­во­го пу­ти! Будь ум­ни­цей, Ай­ша!

Она си­де­ла в са­мом даль­нем уг­лу ку­пе. От нее, этой двад­ца­ти­лет­ней де­вуш­ки, ис­хо­ди­ла не­пе­ре­да­ва­е­мая пре­лесть при­род­ной кра­со­ты бе­ду­ин­ки: на округ­лен­ном смуг­лом ли­це за­га­доч­но све­ти­лись чуть пе­чаль­ные гла­за, чер­ные как смоль во­ло­сы ни­спа­да­ли до по­яса, мод­ное, куп­лен­ное в го­ро­де платье об­тя­ги­ва­ло упру­гое те­ло и вы­со­кую грудь.

Утом­лен­ный по­езд­кой – ведь, что­бы по­пасть на ав­то­бус, сле­до­вав­ший до Ора­на, при­шлось встать за­тем­но, — ста­рик брел, опус­тив го­ло­ву и тя­же­ло пе­ре­дви­гая но­ги. А в ушах все еще зву­ча­ли сло­ва, ска­зан­ные Ай­ше на про­ща­ние: «Будь ум­ни­цей, доч­ка! Дер­жи се­бя до­стой­но! Да нис­по­шлет Ал­лах те­бе уда­чу!» Мо­жет быть, к это­му сле­до­ва­ло еще что-ни­будь до­ба­вить? По­жа­луй, нет. Я ведь пол­ностью ей до­ве­ряю. По мне, уж луч­ше ей бро­сить уче­бу. Пе­ред лет­ни­ми ка­ни­ку­ла­ми так и ре­шил. К то­му же мно­гие доч­ку сва­та­ли, да­же сын ее дя­ди – луч­ший из же­ни­хов. Хва­тит ей учить­ся, и без то­го гра­мот­ная. Два го­да, как сред­нюю шко­лу за­кон­чи­ла. Че­го еще на­до? Уже од­но сред­нее об­ра­зо­ва­ние, го­во­рят, де­ло не ма­лое… Но они с же­ной ме­ня одо­ле­ли. Как тут быть? Да на­пра­вит ее Ал­лах на путь ис­тин­ный!»

Ог­ром­ные ча­сы на сте­не стан­ци­он­но­го зда­ния, к ко­то­ро­му на­прав­лял­ся хад­жи Иб­ра­гим, по­ка­зы­ва­ли поч­ти семь.

«Ни­че­го, что при­шли чуть рань­ше». С эти­ми сло­ва­ми он вы­нул из внут­рен­не­го кар­ма­на ру­ба­хи ча­сы: «Точ­но без чет­вер­ти семь. А по­езд ухо­дит в семь трид­цать». Ста­рик обер­нул­ся к по­ез­ду, по­смот­рел на пас­са­жи­ров, спе­ша­щих за­ра­нее за­нять мес­то в по­ез­де, чуть по­мед­лил, на­блю­дая за су­ма­то­хой, по­жал пле­ча­ми и по­шел. Од­на­ко не так-то прос­то про­брать­ся к вы­хо­ду, ког­да во­круг тол­пит­ся на­род и те­бя тол­ка­ют со всех сто­рон. Слов­но все на све­те сго­во­ри­лись ехать имен­но в этот день.

«Эх, а мы, бы­ва­ло, как ез­ди­ли, ког­да бы­ли мо­ло­ды­ми…» Ста­рик вздох­нул, и тут его чуть не сби­ла с ног де­вуш­ка, то­ро­пив­ша­я­ся к по­ез­ду под ру­ку с мо­ло­дым че­ло­ве­ком. По­доб­но вих­рю про­нес­лись они ми­мо не­го. Отвер­нув­шись, ста­рик за­вор­чал: «Так-то вот… на лю­дях… без сты­да и со­вес­ти… Ну и вре­ме­на! Ну и мо­ло­дежь! Вот они, ны­неш­ние мо­ло­дые…а еще го­во­рят, что они пе­ре­до­вых взгля­дов!.. Жи­вут с друг дру­гом не по­же­нив­шись! Ку­да смот­рят их ро­ди­те­ли! Что за вос­пи­та­ние! Да будь они да­же из хо­ро­шей семьи, кто мо­жет по­ло­жить­ся, что они по­же­нят­ся? Так-то вот прос­то… У всех на гла­зах. Мы в на­ше вре­мя, за­ви­дев жен­щи­ну, гла­за в сто­ро­ну отво­ди­ли. А же­ну толь­ко пос­ле свадьбы рас­смот­реть мог­ли. Где те­перь эти вре­ме­на?»

Он еще ост­рее по­чувст­во­вал ус­та­лость и, вый­дя из ши­ро­ких две­рей зда­ния, по­брел к рас­по­ло­жен­ной на­про­тив ко­фей­не, сел там за от­дель­ный сто­лик у вхо­да, что­бы ви­деть боль­шие стан­ци­он­ные ча­сы. За­ка­зал ча­шеч­ку ко­фе. Хад­жи Иб­ра­гим всег­да пил ко­фе, что­бы снять ус­та­лость. Пос­ле не­сколь­ких глот­ков утом­ле­ние про­хо­ди­ло, на ду­ше ста­но­ви­лось лег­ко. Се­год­ня же за це­лый день он успел вы­пить толь­ко пол­чаш­ки, да и то в пять ча­сов ут­ра пе­ред вы­хо­дом из до­ма. Ког­да со­би­ра­ешь­ся в до­ро­гу, да еще в та­кую рань, не по­ешь и не по­пьешь как сле­ду­ет.

По­си­дев с чет­верть ча­са, хад­жи Иб­ра­гим под­нял­ся и со­брал­ся уй­ти, как вдруг вспом­нил, что не за­пла­тил за ко­фе. Он по­до­звал офи­ци­ан­та и, до­ста­вая из кар­ма­на ко­ше­лек, вмес­те с ним из­влек из­мя­тый кон­верт с обо­рван­ным кра­ем. Кон­верт упал на пол, но ста­рик тут же под­хва­тил его, вы­нул дро­жа­щей ру­кой пись­мо, мол­ча взгля­нул на не­го и сра­зу пе­ре­вел взгляд на офи­ци­ан­та, сто­яв­ше­го пе­ред ним, слов­но ис­ту­кан.

— Прос­ти, до­ро­гой. Со­всем за­был, что ты тут. Да про­кля­нет Ал­лах мою за­быв­чи­вость! Сколь­ко с ме­ня?

— Пол­ди­на­ра.

Ста­рик по­ло­жил на стол мед­ную мо­не­ту.

— По­жа­луй­ста, бе­ри!

Ког­да офи­ци­ант ушел, хад­жи Иб­ра­гим сно­ва по­смот­рел на пись­мо, за­тем сло­жил его и за­су­нул в кон­верт: «Как же я мог за­быть о пись­ме? О Ал­лах! Па­мять со­всем от­шиб­ло. И грош ей це­на, если да­же о единст­вен­ном бра­те за­был. Про­шло боль­ше де­ся­ти дней, как пись­мо по­лу­чил, а бра­та род­но­го до сих пор не по­ви­дал. Мо­жет быть, ху­же ста­ло? Да ис­це­лит его Ал­лах! В лю­бом слу­чае на­до бы­ло ехать, как толь­ко при­шло пись­мо». Ста­рик, раз­ду­мы­вая, по­топ­тал­ся на мес­те, но вот ли­цо его про­свет­ле­ло «А по­че­му бы не по­ви­дать бра­та се­год­ня? Луч­шей воз­мож­нос­ти и не бу­дет, ведь я ж на пол­пу­ти к не­му. Еще столь­ко же, и до­бе­русь до Му­хам­ма­дии. Как это я до­ма не до­ду­мал­ся? Ска­жи я там, что на­ве­щу се­год­ня бра­та, мои со­бра­ли бы для не­го ка­ких-ни­будь фрук­тов. Бра­то­во се­мейст­во как уеха­ло из де­рев­ни в го­род, так и фрук­тов, на­вер­но, до­сы­та не ест. Да и ка­кое срав­не­ние – фрук­ты пря­мо с де­ре­ва или те вя­лые, что они по­ку­па­ют на рын­ке или в ма­га­зи­не. Ох уж этот го­род! И за­чем лю­ди рвут­ся ту­да, где все вя­нет?»

Ста­рик сно­ва вы­нул ча­сы: «Сей­час семь де­сять. Ка­жет­ся, успею на по­езд. Это луч­ше, чем та­щить­ся на ав­то­бу­се. До че­го же уто­ми­тель­ной бы­ла ут­рен­няя по­езд­ка!» Он спря­тал ча­сы в кар­ман и за­ша­гал по на­прав­ле­нию к стан­ции. Ку­пив би­лет, ста­рик во­шел в ва­гон и, про­тис­ки­ва­ясь по уз­ко­му про­хо­ду, стал ис­кать, ку­да бы при­сесть. И тут он вспом­нил о до­че­ри: «Ведь я со­всем о ней за­был. Как буд­то це­лая веч­ность про­шла с тех пор, как мы рас­ста­лись. Мы же едем в од­ном по­ез­де. Да и ва­гон, ка­жет­ся, тот же са­мый».

— Есть ли еще ва­гон треть­е­го клас­са? – об­ра­тил­ся он к мо­ло­до­му че­ло­ве­ку, сто­яв­ше­му у ок­на и смот­рев­ше­му на пер­рон.

— Нет, толь­ко этот ва­гон.

— Спа­си­бо, сы­нок.

«Зна­чит, она здесь. Сей­час ра­зы­щу ее, и вмес­те до­едем хо­тя бы до Му­хам­ма­дии. Вдво­ем-то ку­да ве­се­лее ехать».

По­езд тро­нул­ся. Хад­жи Иб­ра­гим с тру­дом про­би­рал­ся от од­но­го ку­пе к дру­го­му, вы­смат­ри­вая дочь, и ду­мал, как она уди­вит­ся, ког­да уви­дит его в по­ез­де. Вот еще од­но ку­пе. Из-за плот­ной за­ве­сы та­бач­но­го ды­ма сра­зу и не раз­гля­дишь си­дя­щих в нем лю­дей. Он во­шел в ку­пе. «Но что это? Ай­ша?!» ста­рик вздрог­нул, пал­ка вы­па­ла из осла­бев­шей ру­ки.

Она си­де­ла на том са­мом мес­те, где он ее оста­вил, и ше­по­том чи­та­ла сти­хи на фран­цуз­ском язы­ке. На ее ко­ле­нях ле­жа­ла го­ло­ва юно­ши, в ле­вой ру­ке – его ру­ка. Мо­ло­дой че­ло­век, улы­ба­ясь, слу­шал ее.

Ста­рик, за­стыв на мес­те, не­от­рыв­но смот­рел на дочь. Пе­ред гла­за­ми мол­ни­е­нос­ной быст­ро­той, по­доб­но ми­ра­жу, про­но­си­лись, за­пол­няя все во­круг, ты­ся­чи кар­тин. Взо­ры окру­жа­ю­щих устре­ми­лись на ста­ри­ка. Мо­ло­дой че­ло­век рез­ко под­нял го­ло­ву.

— Отец!

Гу­бы ста­ри­ка за­дви­га­лись, ка­за­лось, он что-то хо­тел ска­зать. Из глаз его по­ка­ти­лись сле­зы. Он по­пы­тал­ся шаг­нуть впе­ред, но вмес­то это­го вдруг рез­ко осел. И тут же его под­хва­ти­ли про­тя­ну­тые со всех сто­рон ру­ки. Лю­ди вско­чи­ли и окру­жи­ли ста­ри­ка. Мо­ло­дой че­ло­век по­смот­рел на Ай­шу:

— На­до бы­ло все же ска­зать ему, что мы со­би­ра­ем­ся по­же­нить­ся.

По­езд, из­ви­ва­ясь, мчал­ся сре­ди ши­ро­ких по­лей. Пас­са­жи­ры с тру­дом улав­ли­ва­ли сла­бый, хрип­лый го­лос ста­ри­ка, за­глу­ша­е­мый мер­ны­ми уда­ра­ми ко­лес: Ай­ша… Ай­ша…

Пе­ре­вод с араб­ско­го О. Ба­вы­ки­на

Из кни­ги: Вос­точ­ный аль­ма­нах. Вы­пуск 11 (К вер­ши­не го­ры). Моск­ва, «Ху­до­жест­вен­ная ли­те­ра­ту­ра», 1983 – с. 120-125.



Оставить ответ