Абу-л-Хасан Али ибн ал-Хусайн ал-Масуди – литератор, историк и путешественник. Он родился в Багдаде в конце IX века, в семье, которая вела свое начало от одного из великих сподвижников пророка Мухаммада – Абдуллы ибн Масуда. Около 915 года ал-Масуди совершил свое первое путешествие по Ирану. Затем он посетил юг Индостана и Цейлон, вернувшись в Багдад через Персидский залив.
Ал-Масуди добирался до побережья Каспийского моря, путешествовал по Палестине, жил в Антиохии и Дамаске. Ему принадлежит дошедшее до нас лишь во фрагментах грандиозное сочинение по всемирной истории «Ахбар аз-заман» («Известия о времени»), начатое в 943 году. Существует три авторских сокращенных варианта «Известий о времени», один из которых, «Мурудж аз-захаб ва маадин ал-джавхар» («Золотые луга и россыпи самоцветов»), получил особую известность. Умер ал-Масуди в 956 году в городе Фустате (на территории современного Каира).
Этот знаменитый литератор, историк и путешественник жил в то богатое событиями время, когда распалось единое арабское государство – Арабский халифат. Как это часто бывает в истории, политическому кризису сопутствовал мощный культурный подъем. К Х веку культура и в особенности литература органично соединила в себе староарабские культурные традиции и традиции неарабских народов Халифата. Пробуждающееся личностное сознание постепенно разрушает старые каноны художественного творчества. Эта тенденция в развитие арабо-мусульманской культуры нашло отражение и в главном из сохранившихся сочинений ал-Масуди.
«Золотые луга…» отличаются от прежних мусульманских исторических хроник тем, что автор вводит в них элементы художественного вымысла: события обрастают неизвестными по другим источникам подробностями, исторические персонажи произносят придуманные автором слова.
Ал-Масуди впервые в арабо-мусульманской историографии ввел в историческое повествование новеллы, типологически, а иногда и текстуально близкие новеллам, известным по литературному памятнику мирового значения – своду «1001 ночь», который окончательно оформился значительно позже написания «Золотых лугов…». Сочинению ал-Масуди, таким образом, принадлежит видная роль в становлении средневековой арабской повествовательной прозы.
Ниже читателю предлагается новелла «Справедливость Муавии» из книги ал-Масуди «Золотые луга и россыпи самоцветов».
Справедливость Муавии
Однажды, во времена Муавии (первого омейядского халифа, привившего в 660-680 гг.), мусульмане не редко вступали в сражение с ромеями, и случилось так, что некоторые из них попали к неверным в плен. Пленных мусульман привели к византийскому императору, и, когда один из мусульман заговорил, к нему подошел императорский вельможа и больно ударил его по щеке. Мусульманин (он был курайшитом) воскликнул:
— О ислам! Муавия, где же ты! Ты пренебрег нами, ты отдаешь наши земли, позволяешь врагу распоряжаться нашим жилищем и имуществом, лить нашу кровь!
Эти слова достигли ушей Муавии и так огорчили его, что он уединился, перестал есть и пить и не захотел ни с кем поделиться своим горем. Так проводил он время в унынии, пока не придумал, как отплатить неверным. Халиф повелел выкупить всех мусульман, плененных ромеями, а среди них и того раба Аллаха, и, обошелся с ним милостиво и сказал:
— Твой повелитель не пренебрег тобой, не отдал тебя во власть неверным, не позволил разграбить твое имущество. Муавия придумал, как отомстить твою поруганную честь.
Халиф послал за одним мореходом, который совершил много морских походов против ромеев, знал их обычаев, говорил на их языке. Когда этого человека привели, Муавия уединился с ним, рассказал ему о своем хитроумном плане и попросил его помочь в его осуществлении. Они договорились, что Муавия, даст мореходу много денег, чтобы накупить одежд, благовоний, драгоценностей и прочих дорогих вещей, и построит для него корабль, равного которому по быстроте нет в мире. И когда все было готово, мореход отправился в путь. Прибыв на Кипр, он известил наместника, что привез для императора ромеев невольницу и просит, чтоб ему разрешили торговать в Константинополе и представили императору и его приближенным. Наместник написал императору о просьбе купца, и тот разрешил торговцу приехать. И вот посланец халифа прибыл в Константинополь, и немедля отправился к императору во дворец, и стал продавать ему и его приближенным свои товары, и покупать у них то, что они хотели продать. И только того вельможу, который ударил по щеке курайшита, он избегал и не вел с ним никаких торговых дел. Затем мореход вернулся из Константинополя в Сирию, чтобы купить там товаров, о которых его просил император и его приближенные, тайно встретился с Муавией и рассказал, как было дело.
— Когда ты вернешься назад, — предостерег его Муавия, — вельможа, ударивший курайшита по щеке, будет выговаривать тебе за то, что ты им пренебрег. А ты попроси у него прощения, умилостиви его подарками, сделай так, чтобы он стал твоим другом, и впредь не оставляй его без внимания ни одной его просьбы, когда поедешь за товарами в Сирию. Тем самым ты еще больше поднимешься в глазах ромеев и обретешь среди них влияние. А со временем, когда представится удобный случай, исполнишь задуманное.
И вот арабский мореход возвратился в Константинополь, привез товары, о которых просили его ромеи, а вдобавок много иных не менее прекрасных вещей, и тем снискал себе доверие и уважение императора и его свиты. Однажды, когда купец направлялся к императору, его остановил тот самый вельможа и сказал:
— Что отвращает тебя от меня? Почему ты к другим ходишь, исполняешь их просьбы, а меня сторонишься?
Купец ответил:
— Я иностранец, хожу к императору и его приближенным переодетым: ведь здесь много пленных мусульман и соглядатаев халифа. Они могут донести на меня, и тогда мне не поздоровится. Но теперь, когда я узнал о твоем расположении ко мне, я хочу, чтобы отныне ты стал моим покровителем и ходатайствовал за меня перед императором. Так приказывай – я привезу тебе из мусульманских земель все, что пожелаешь.
И он подарил вельможе много дорогой посуды, благовоний, драгоценностей и одежд. Так ездил этот купец от ромеев к Муавии , а от Муавии к ромеям, уподобившись им и речью, и обращением. Он исправно исполнял просьбы императора, своего покровителя вельможи и других приближенных, а случая совершить задуманное все не предоставлялось.
Прошло несколько лет. Однажды, когда наш мореход собрался отплыть в пределы ислама, вельможа сказал ему:
— Мне хочется, чтобы ты выполнил одну мою просьбу: купи мне разноцветный ковер с подушками, сколько бы он ни стоил.
А надо сказать, что, приезжая в Константинополь, купец всякий раз ставил свой корабль вблизи уединенных владений вельможи, где был выстроен прекрасный дворец и разбит сад. Владения эти находились в нескольких милях от Константинополя на берегу залива, через который лежал самый короткий путь в Ромейское море.
И вот купец тайно прибыл к Муавии и рассказал ему о желании вельможи. Муавия дал купцу ковер с подушками, мореход нагрузил корабль нужными товарами и отплыл из пределов ислама. При попутном ветре он приблизился к Константинополю и стал расспрашивать мореходов и лодочников о вельможе. Те отвечали, что вельможа удалился в свои владения. Тогда купец приказал расстелить на палубе ковер и разложил подушки, и корабль, точно стрела, выпущенная из лука, на всех парусах полетел по заливу. И так стремителен был бег этого красавца, что глаз человека не мог за ни уследить. Когда корабль подошел к владениям вельможи, тот сидел на террасе, окруженный наложницами. От выпитого вина он был весел и беспечен и, увидев корабль, запел и закричал от счастья. Вельможа сбежал к берегу моря, парус спустили, и взору предстал ковер, прекрасный, как цветущий сад. Меж тем мореход приказал гребцам, не выпуская весел из рук, притаиться внутри корабля, и вельможе видны были лишь те моряки, что суетились на палубе. В нетерпении вельможа поднялся на корабль и приблизился к тому месту, где был расстелен ковер. Тут мореход топнул ногой по палубе, и гребцы, повинуясь этому тайному знаку, налегли на весла. Не успел вельможа опомниться, как корабль уже был далеко от берега, а самого знатного ромея заковали в кандалы.
Еще дотемна они миновали залив и вышли в открытое море. Дул попутный ветер, гребцы работали веслами на совесть, и корабль стремительно бежал по волнам. На седьмой день достигли они сирийского берега и ступили на землю, а на тринадцатый мореход предстал перед Муавией с радостным известием о том, что их хитрость удалась. Выслушав его, Муавия приказал привести к нему вельможу и того курайшита, которого он оскорбил. И когда повеление его исполнили, во дворце собрались приближенные халифа, и каждый занял свое место.
— Ну что ж, — сказал Муавия курайшиту, — отплати вельможе, который в собрании знатных ромеев дал тебе пощечину, чтобы все убедились в том, что халиф Муавия не пренебрег тобой, не отдал твою честь на поругание.
Курайшит приблизился к вельможе, и Муавия добавил:
— Смотри же, отдай ровно столько, сколько получил. Не преступай предел, положенный Аллахом.
Курайшит отвесил ромейскому вельможе пощечину, а потом бросился к Муавии и стал целовать ему руки, восклицая:
— Не напрасно мы тебя над собой поставили, ты оправдал надежды тех, кто вверил тебе свою судьбу. Поистине ты справедливый властитель, пекущийся о своих подданных. – И он произнес еще много подобных слов, восхваляя халифа Муавию.
Меж тем Муавия обошелся с вельможей милостиво: он щедро одарил его, удостоил ласковой беседы и позволил увести с собой ковер, и много иных товаров, а еще дал ему подарок для ромейского царя. И на прощанье молвил так:
— Возвращайся к своему государю и скажи ему: «Царь арабов оберегает от тебя свои границы и защищает своих подданных, волею судьбы оказавшихся в твоей власти».
Потом приказал мореходу:
— Доставь его до входа в залив.
Знатного ромея с почетом посадили на корабль. Ветер им благоприятствовал, и на одиннадцатый день вдали показалась ромейская земля. Они подошли к входу в залив, который был заперт цепями, мореход высадил вельможу и повернул назад. А вельможу вместе с дарами немедля доставили к императору.
Царь ромеев в благодарность за то, что Муавия милостиво обошелся с его вельможей, запретил отныне кому-либо обижать пленных мусульман. А о повелителе правоверных сказал так:
— Это самый хитрый на свете царь и самый умный араб. Потому-то арабы и поставили над собой. Поистине, если бы он вздумал захватить в плен и меня, это ему удалось бы.
Перевод с арабского Д. Микульского
Из книги: Восточный альманах. Выпуск 12 (Песнь свободы). Москва, «Художественная литература», 1984 – с. 566-572.
