Именно так называют алжирского писателя и поэта Малека Хаддада (05.07.1927 – 02.06.1978 гг.). Наряду с алжирским писателями Мулудом Ферауном, Мухаммедом Дибом, Мулудом Маммери и Катебом Ясином считается основоположником современной алжирской литературы.
Малек Хаддад, как и указанные выше деятели литературы писал по-французски, так как другой альтернативы у них не было. Современное образование в колониальном Алжире могло быть получено в европейской школе, где уроки велись на языке метрополии.
Пусть на французском языке, но они донесли до всего мира правду об Алжире, не «заморского департамента Франции», а своей Родины. «Мы пишем на французском, но не по-французски», — говорил Малек Хаддад. Более того, после завоевания независимости Алжиром в 1962 году Малек Хаддад долгое время не публикует свое творчество, считая, что неправильно продолжать писать на языке французском в обретшем независимость Алжире. Как говорил Малек Хаддад: «Новый мир все равно родится – все неурядицы и неустройства не помеха ему». Его слова нашли свое подтверждение в победе Алжира над колонизаторами.
Особенность его творчества – трагизм. Герои его книг чаще гибнут, терпят неудачу, испытывают мучительные сомнения. Характерно в этой связи высказывание писателя: «Сердце не вспоминает. Оно просто кровоточит». Слова «Родина» и «несчастье» в творчестве Хаддада стали синонимами. Такова была реальность тех трагических для Алжира лет.
Малек Хаддад часто повторял: «Говорить – это в конечном счете что-нибудь защищать». В его случае – это защита Родины. Но кредом, девизом его жизни были поразительные по своей глубине слова: «Очень важно хоть в чем-то одолеть врага и хоть что-то сделать для друзей».
Из поэтического наследия Малека Хаддада
Мне снилось…
Мне снились привиденья-корабли
и город, где на улицах стрельба,
где похоронный звон моей земли
предсмертным потом катится со лба.
Мне снилось: задыхается Алжир,
отчизна спотыкается во тьме,
и корчится от боли, и дрожит,
и это в сердце, в памяти, во мне.
Я от рожденья узник, я привык,
как в камере, где тянутся года,
шагать в толпе угрюмо, напрямик,
дышать, не задыхаясь от стыда.
Подслушиваю реку под мостом
и с ней веду негромкий диалог.
В ее ворчанье, хмуром и простом,
я различаю зов моих дорог.
Ты, сердце,— странник по дорогам сна,
по закоулкам памяти, по злым
отелям, где тоска погружена
в бессонницу, по гаваням пустым.
Увижу день: веселья карусель
на родине и солнца желтизну.
И ветер, прилетевший на Джебель,
разгонит боль и принесет весну.
Передышка
Из былинок любви я поэму сплету,
Словно радужный плащ для прогулки весенней.
Мы пойдем по росистым полянам в цвету,
Брызнет радостный вальс из-под клавиш сирени.
Я ради улыбки оставил ружье
На краткий срок передышки.
Я поющей тростинкой ружье заменил
На краткий срок передышки.
Меж тугой тетивой и гитарной струной
Ландышу место найдется.
Неспроста подружился я с соловьем:
Я стихи сочиняю, а он к ним — напев.
Мне хочется, чтоб с ветром в лад мы пели,
Я про него спою, он — про меня.
От кладбища рукой подать до колыбели,
А эпопея—лирике родня.
Мне подскажут, я знаю,
Я знаю, что мне подскажут
Единственно верные слова.
Я устал от собственных слов заурядных,
Жидких, как кофе,
Что вечером пьешь.
Мне подскажут, я знаю,
Я знаю, что мне подскажут:
Подскажет народ и его гнев,
Народ, чья душа — словно те цветы,
Что растут у подножья горы Шелия
Я спою для него, он — про меня.
Да, музыка прежде всего,
Но пока я найду к ней слова,
Пусть мой напев отдохнет
В тени апельсиновой рощи.
Бессменный часовой
Бессменный часовой я жду когда мне вечер
Пароль в страну мечты чуть слышно назовет
А может эту грусть принес осенний ветер
И завтрашний рассвет шутя ее сотрет
Бессменный часовой на рубеже раздумий
За вереницею удач и неудач
Оглядываюсь я и в сумеречном шуме
За полосой песков газелий слышу плач
Бессменный часовой у стен былых пожарищ
Под грузом горьких слов и мелочных обид
Я жду что прошлое как давний мой товарищ
Придет и до утра со мною посидит
Бессменный часовой у входа в беспредельный
По-детски чистый мир сплошной голубизны
Я думаю о той что песней колыбельной
Невозвратимые оберегала сны
Бессменный часовой я слышу в отдаленье
Таинственных легенд полузабытый зов
Но чайки этих дюн поверьте только тени
Судов невольничьих в обрывках парусов
Бессменный часовой один в конце перрона
Я жду что вырвавшись из плена в никуда
Огнями тусклыми последнего вагона
Мне долгий поцелуй подарят поезда
Бессменный часовой я этой ночью звездной
Блуждая по пескам должно быть не усну
Не рано никогда и никогда не поздно
Глазами странника взглянуть на тишину
Бессменный часовой смотрю я в ночь и сладок
Руммеля тихий плеск твердящий без конца
О правоте ткача неповторимых радуг
И вечной правоте усталого жнеца
Бессменный часовой я воскрешаю слово
Тех давних дней когда бродил я пастухом
И верьте или нет но этой ночью снова
Мальчишка тот босой ко мне стучался в дом
