Акка и император

Ра­шад Абу Ша­вир (род. в 1942 г.) – па­лес­тин­ский про­за­ик, пуб­ли­цист. Ав­тор ро­ма­нов «Дни люб­ви и смер­ти» (1973), «Плач на гру­ди лю­би­мой» (1974; рус­ск. пе­рев. 1979), «Влюб­лен­ные» (1978), «Гос­по­дь не от­ды­хал в день седь­мой» (1986), сбор­ни­ков рас­ска­зов «В па­мять о про­жи­тых днях» (1979), «Зе­ле­ный дом с че­ре­пич­ной кры­шей» (1974), «Степ­ной же­ре­бе­нок» (1977), «Де­ревья не рас­тут на бу­ма­ге» (1977), книг для де­тей «За­пах жас­ми­на» (1978), «Зем­ля ме­да» (1979), сбор­ни­ка пуб­ли­цис­ти­ки «Ах, Бей­рут» (1983).

Гас­са­ну Ка­на­фа­ни

Ак­ка… Не­боль­шой го­ро­док, окру­жен­ный кре­по­ст­ны­ми сте­на­ми, у под­ножья ко­то­рых пле­щет­ся и ро­ко­чет мо­ре… Мо­ре, слов­но ог­ром­ный зверь, по­тя­ги­ва­ет­ся и, гор­до сту­пая, из­да­ет­ся гроз­ный рык. А Ак­ка сто­ит се­бе в окру­же­нии се­рых стен, на ог­ром­ных кам­нях ко­то­рых блес­тит соль и ко­то­рые по-преж­не­му креп­ки и не­по­ко­ле­би­мы. Кре­по­ст­ные сте­ны Ак­ки по­хо­жи на ги­гант­скую ко­ро­ну, ку­да мо­ре украд­кой пы­та­ет­ся про­су­нуть го­ло­ву, то ра­ду­ясь, то бес­ну­ясь.

Им­пе­ра­тор при­под­нял­ся в сед­ле, устре­мил взор вдаль, в не­бо, по­верх кре­по­ст­ных стен и спро­сил у од­но­го из сво­их со­вет­ни­ков:

— Как на­зы­ва­ет­ся этот го­род? – И плет­кой мах­нул в сто­ро­ну Ак­ки.

Не до­жи­да­ясь от­ве­та, он обер­нул­ся, что­бы взгля­нуть на свое бес­чис­лен­ное вой­ско в па­рад­ных мун­ди­рах, не знав­шее по­ра­же­ний и пуш­ка­ми за­ста­вив­шее скло­нить­ся к но­гам Им­пе­ра­то­ра са­мые гор­дые го­ро­да и стра­ны. Им­пе­ра­тор усмех­нул­ся: он обя­зан со­хра­нять долж­ное его вы­со­ко­му ти­ту­лу до­сто­ин­ст­во, не то при­ка­зал бы од­но­му из сво­их сол­дат со­гнать сю­да все муж­ское на­се­ле­ние го­ро­да в знак их пре­дан­нос­ти и по­кор­нос­ти ему…

От­вет со­вет­ни­ка пре­рвал его раз­мыш­ле­ния:

-  Ак­ка… Мой гос­по­дин!

Им­пе­ра­тор мед­лен­но про­из­нес:

— Ах, Эк­ка!.. Что зна­чит это на­зва­ние?

Ему по­нра­вил­ся пей­заж, рас­сти­лав­ший­ся пе­ред ним: го­род, мо­ре, го­лу­бое не­бо – и он по­дал знак сво­им ге­не­ра­лам. Те раз­вер­ну­ли вой­ска, и ар­мия тор­жест­вен­но дви­ну­лась впе­ред, а конь Им­пе­ра­то­ра по­шел лег­кой гор­де­ли­вой рысью.

Тем вре­ме­нем Им­пе­ра­тор раз­мыш­лял про се­бя:

— Будь я по­этом, я не усто­ял бы пе­ред оча­ро­ва­ни­ем это­го го­ро­да. Как ос­ле­пи­тель­но здесь жар­кое солн­це, как без­бре­жен мор­ской прос­тор, но, — вздох­нул он, — к че­му эти сте­ны? Эй, без­ум­ный го­род, ни од­на сте­на в ми­ре не мо­жет усто­ять пе­ред Им­пе­ра­то­ром!..

И На­по­ле­он про­тя­нул ру­ку к эфе­су саб­ли и с тру­дом удер­жал­ся, что­бы не вы­хва­тить ее и не крик­нуть го­ро­ду, кру­ша все на сво­ем пу­ти:

— Эй ты, от­кры­вай во­ро­та и па­ди ниц пе­ре­до мной, ве­ли­ким На­по­лео­ном, по­ко­ря­ю­щим цар­ст­ва, сти­ра­ю­щим с ли­ца зем­ли гра­ни­цы, го­ро­да и не­при­ступ­ные кре­пос­ти.

Он подъ­ез­жал все бли­же к го­ро­ду, по­гру­жен­ный в свои ду­мы, не слы­ша и не за­ме­чая ни­че­го во­круг… Но вдруг оч­нул­ся, и гро­хот мор­ских волн слов­но про­рвал­ся к не­му, ког­да над го­ло­вой про­свис­те­ла стре­ла и его ло­шадь по­нес­ла. На миг он ис­пы­тал чув­ст­во стра­ха, изум­ле­ния и ярос­ти, но тут же на­тя­нул по­водья, и ата­ка воз­об­но­ви­лась. Им­пе­ра­тор по­клял­ся, что ни­чтож­ный го­ро­диш­ко по­пла­тит­ся за свою са­мо­на­де­ян­ность и без­рас­суд­ст­во.  К не­му подъ­еха­ли ге­не­ра­лы его ар­мии, с не­тер­пе­ни­ем ожи­дая, ког­да он вы­крик­нет: «Огонь… огонь… огонь…»

В то же мгно­ве­ние яд­ра вы­рва­лись из пу­шек: од­ни из них упа­ли в мо­ре, ко­то­рое по­гло­ти­ло и по­га­си­ло их, а дру­гие об­ру­ши­лись на сте­ны го­ро­да, до­ма, го­род­ские пло­ща­ди…

Им­пе­ра­тор взгля­нул в под­зор­ную тру­бу на во­ро­та го­ро­да, на­де­ясь, что в них по­явят­ся жи­те­ли, ему ка­за­лось, что они уже под­ни­ма­ют бе­лые фла­ги, и чу­ди­лось, буд­то он слы­шит их моль­бу о по­ща­де. Взви­лось об­ла­ко ды­ма, оно за­во­лок­ло не­бе­са, оку­та­ло сте­ны го­ро­да и гладь мо­ря. Им­пе­ра­тор гром­ко про­из­нес:

— Ак­ка умер­ла. Кон­че­но.

И что­бы не ос­та­ва­лось со­мне­ния в ги­бе­ли го­ро­да, крик­нул:

— Огонь… пли!

По­том он об­ра­тил­ся к сво­им офи­це­рам:

— До­воль­но с не­го… Этот го­род об­ре­чен. Те­перь он бу­дет пы­лать до тех пор, по­ка не сго­рит до­тла.

И Им­пе­ра­тор не­ожи­дан­но раз­ра­зил­ся гром­ким хо­хо­том:

— Ког­да этот про­кля­тый го­ро­диш­ко об­ра­тит­ся в пе­пел, мо­ре по­гло­тит и его остан­ки. Это бу­дет по­учи­тель­ным при­ме­ром. Мне по­ко­рят­ся и дру­гие го­ро­да. Ни один из них не по­сме­ет ока­зать со­про­тив­ле­ние.

На­по­ле­он под­нес к гла­зам под­зор­ную тру­бу и стал вгля­ды­вать­ся в даль.  Но тут же в бес­силь­ной зло­бе рез­ко отвел глаз, и под­зор­ная тру­ба ед­ва не вы­па­ла из рук. Он об­ра­тил­ся к офи­це­рам сво­ей гроз­ной ар­мии:

— По­жар уже по­гас…  Огонь, огонь, пли…  Я за­став­лю за­мол­чать этот го­род, я раз­ру­шу его и зай­мусь бо­лее важ­ны­ми де­ла­ми, пуш­кам  еще дол­го гро­хо­тать…

И с эти­ми сло­ва­ми он вы­хва­тил из но­жен саб­лю и, ярост­но кру­ша ею воз­дух, за­кри­чал в сто­ро­ну го­ро­да:

— Вот те­бе… по­лу­чай!

А го­род по-преж­не­му сто­ял без­раз­лич­ный, сон­ный до тех пор, по­ка ко­лон­ны сол­дат не под­сту­пи­ли к его сте­нам, и тог­да на них об­ру­шил­ся шквал ог­ня, пик и стрел. Сол­да­ты па­да­ли, ло­ша­ди би­лись в кон­вуль­си­ях, вы­бра­сы­вая всад­ни­ков из сед­ла, и ата­ку­ю­щие от­сту­пи­ли…  Од­на­ко из да­ле­ко снов раз­дал­ся залп, и сно­ва раз­го­рел­ся по­жар… Но очень ско­ро он опять по­гас. А Им­пе­ра­тор вновь и вновь ко­ман­до­вал:

— Огонь… огонь…

…Им­пе­ра­тор под­нял ру­ку, при­ка­зы­вая пре­кра­тить огонь, и стал со­ве­то­вать­ся с офи­це­ра­ми. Кон­ни­ца и пе­хо­та под при­кры­ти­ем пу­шеч­но­го ог­ня дви­ну­лись с трех сто­рон на сте­ны го­ро­да. Пу­шеч­ные зал­пы об­ру­ши­ва­лись ла­ви­ной, один за дру­гим. Ни­ког­да преж­де Ак­ка не зна­ла дня, по­доб­но­го это­му, но она зна­ла, что ни за что не от­кро­ет во­ро­та чу­же­зем­ным за­во­е­ва­те­лям.

Ах­мед Па­ша крик­нул:

— Эй, го­ро­жа­не, мы долж­ны вы­сто­ять… Я го­тов по­гиб­нуть вмес­те с ва­ми. Нас окру­жа­ет огонь.

Ах­мед Па­ша спус­тил­ся с кре­по­ст­ной сте­ны, при­нес ба­дью и стал по­да­вать во­ду вмес­те с жен­щи­на­ми и деть­ми, ко­то­рые тру­ди­лись не по­кла­дая рук, что­бы по­ту­шить по­жар, в то вре­мя как за­щит­ни­ки го­ро­да с вы­со­ты кре­по­ст­ных стен сра­жа­лись с ар­ми­ей Им­пе­ра­то­ра…

Она из жен­щин ска­за­ла, обо­ро­тясь к Ах­ме­ду Па­ше:

— Смот­ри-ка, бра­тец Ах­мед, мо­ре – наш кор­ми­лец, да­ру­ет нам ры­бу, а те­перь еще даст и во­ду, что­бы мы мог­ли за­ту­шить по­жар.

Ах­мед Па­ша от­ве­тил ей:

— Если Им­пе­ра­тор и за­хва­тит наш го­род, что вряд ли слу­чит­ся, мы об­ра­тим­ся в рыб и рас­се­ем­ся по все­му мо­рю, а по­том воз­вра­тим­ся, опять от­стро­им наш го­род и воз­ве­дем в нем баш­ни еще вы­ше и креп­че преж­них…

В под­зор­ную тру­бу Им­пе­ра­тор ви­дел, как один за дру­гим па­да­ют его сол­да­ты, как тру­пы ло­ша­дей гро­моз­дят­ся слов­но гру­да скал, и встре­во­жил­ся. И хо­тя его сол­да­ты про­дол­жа­ли до­блест­но сра­жать­ся, и не­сколь­ко ге­не­ра­лов пред­ста­ли пе­ред ним, па­ли ниц и при­ня­лись умо­лять его отвес­ти вой­ска, что­бы со­хра­нить жизнь Им­пе­ра­то­ра во имя гря­ду­щих по­бед. Один из них ска­зал:

— Вид­но, этот го­род меч­та­ет про­сла­вить­ся и вой­ти в ис­то­рию сво­ей не­по­кор­ностью Им­пе­ра­то­ру.

Им­пе­ра­тор, его ар­мия и ге­не­ра­лы, утом­лен­ные нескон­ча­е­мой бит­вой, при­шли в за­ме­ша­тель­ст­во от то­го, что бой с го­ро­дом все еще про­дол­жа­ет­ся. Один из ге­не­ра­лов по­со­ве­то­вал Им­пе­ра­то­ру:

— Сир, а не за­во­е­вать ли нам со­сед­ние го­ро­да, и тог­да этот ни­чтож­ный го­ро­диш­ко па­да­ет без осо­бых уси­лий…  Ведь в та­ком слу­чае он не бу­дет до­сто­ин да­же то­го, что­бы мы по­тра­ти­ли на раз­ру­ше­ние его от во­рот хо­тя бы мгно­ве­ние.

Им­пе­ра­тор об­ра­до­вал­ся этим сло­вам и бро­сил на го­род пре­зри­тель­ный взгляд. Ког­да же на зем­лю опус­тил­ся ве­чер, он на­пра­вил­ся вер­хом к сте­нам го­ро­да. Там снял свою зна­ме­ни­тую тре­угол­ку и за­швыр­нул ее че­рез сте­ну в го­род, где все еще по­лы­хал огонь. А по­том стал ощу­пы­вать паль­ца­ми кам­ни и сте­ны и с удив­ле­ни­ем по­чув­ст­во­вал, что они мяг­кие, как че­ло­ве­чес­кая плоть. Это уди­ви­ло его. При све­те лу­ны он вгля­дел­ся в кам­ни, и ему по­чу­ди­лось, буд­то это че­ло­ве­чес­кие ли­ца – вот гла­за, вот нос… Им­пе­ра­тор вздрог­нул. Он на­тя­нул по­водья и при­шпо­рил ко­ня. Им­пе­ра­тор отъ­ез­жал все даль­ше от стен го­ро­да, но его не остав­ля­ло ощу­ще­ние, что эти лю­ди сле­дят за ним и хо­тят схва­тить, а ка­кой-то маль­чиш­ка уже пой­мал его тре­угол­ку за два ост­рых уг­ла, по­бе­жал с ней к мо­рю, на­пол­нил мор­ской во­дой и при­нял­ся за­ли­вать огонь, ко­то­рый стал на гла­зах гас­нуть.

Им­пе­ра­тор отъ­ез­жал все даль­ше, даль­ше и даль­ше от го­ро­да…

Ак­ка. По­жар по­гас. Мо­ре по-преж­не­му ро­ко­чет у ее стен, и го­род жи­вет преж­ней жизнью, а во­ро­та его смот­рят, как вой­ска Им­пе­ра­то­ра ухо­дят по­ко­рять но­вые го­ро­да и но­вые стра­ны.

Пе­ре­вод с араб­ско­го О. Вла­со­вой

Из кни­ги: Вос­точ­ный аль­ма­нах. Вы­пуск 16 (За­ря на­деж­ды). Моск­ва, «Ху­до­жест­вен­ная ли­те­ра­ту­ра», 1988 – с. 117-121



Оставить ответ