Творчество Юсуфа аль-Куайида

Юсуф аль-Ку­ай­ид ро­дил­ся в 1944 го­ду в де­рев­не ад-Дах­рийя про­вин­ции аль-Бу­хей­ра, рас­по­ло­жен­ной в дель­те Ни­ла. Отец его дер­жал там ме­лоч­ную лав­ку. Юсуф окон­чил де­ре­вен­скую ду­хов­ную шко­лу – кут­таб, за­тем – учи­тель­ский ин­сти­тут. Не­ко­то­рое вре­мя пре­по­да­вал в шко­ле в од­ной из от­да­лен­ных де­ре­вень. С 1995 по 1972 год слу­жил в ар­мии. На­хо­дясь на во­ен­ной служ­бе на­чал за­ни­мать­ся ли­те­ра­тур­ным твор­чест­вом. Пос­ле де­мо­би­ли­за­ции устро­ил­ся на ра­бо­ту в ре­дак­цию из­вест­но­го ил­люст­ри­ро­ван­но­го еже­не­дель­ни­ка «Аль-Му­са­вар». На­сто­я­щее вре­мя он по­лу­чил при­зна­ние в араб­ском ми­ре как один из ве­ду­щих еги­пет­ских про­за­и­ков.

Пер­вым опуб­ли­ко­ван­ным про­из­ве­де­ни­ем Ку­ай­и­да был ро­ман «Тра­ур» (1969). Но рань­ше бы­ла на­пи­са­на по­весть «Дни за­су­хи», на­пе­ча­тан­ная в жур­на­ле «Аль-Кя­тиб» лишь в 1973 го­ду. Вос­ста­нов­ле­ние точ­ной хро­но­ло­гии со­зда­ния про­из­ве­де­ний име­ет в дан­ном слу­чае прин­ци­пи­аль­ное зна­че­ние – без не­го не­воз­мож­на ре­кон­струк­ция пу­ти идей­ное эво­лю­ции пи­са­те­ля, ибо «Дни за­су­хи» по всем сво­им па­ра­мет­рам сто­ят особ­ня­ком от по­сле­ду­ю­щих про­из­ве­де­ний Ку­ай­и­да. Ав­то­био­гра­фи­чес­кая ис­то­рия мо­ло­до­го учи­те­ля, по­пав­ше­го в глухую де­рев­ню, не мо­гу­ще­го най­ти кон­так­та с ее жи­те­ля­ми и по­сте­пен­но схо­дя­ще­го с ума от оди­но­чест­ва, от­ме­че­на мно­ги­ми при­зна­ка­ми эс­те­ти­ки те­че­ния «но­вой вол­ны». Пол­ная сос­ре­до­то­чен­ность ге­роя на сво­ем внут­рен­нем ми­ре, от­чуж­де­ние от ми­ра внеш­не­го и, как след­ст­вие, ску­до­сть де­та­лей, от­но­ся­щих­ся к кон­крет­ной жиз­нен­ной об­ста­нов­ке, за­мкну­тость прост­ран­ст­ва по­вес­ти.

Ро­ман «Тра­ур» — пер­вое из цик­ла про­из­ве­де­ний Ку­ай­и­да, по­свя­щен­ных жиз­ни кресть­ян­ст­ва его род­ных мест, про­вин­ции аль-Бу­хей­ра. Их дей­ст­вие про­ис­хо­дит ли­бо в де­рев­не ад-Дах­рийя, на ро­ди­не пи­са­те­ля, ли­бо в при­ле­га­ю­щих к ней де­рев­нях и ху­то­рах, так­же зна­ко­мых ему с дет­ст­ва. Вни­ма­ние ху­дож­ни­ка пе­ре­клю­ча­ет­ся с субъ­ек­тив­но­го ав­тор­ско­го «я» на дру­гих лю­дей, из уз­кой сфе­ры ин­ди­ви­ду­аль­ных пси­хо­ло­ги­чес­ких пе­ре­жи­ва­ний на об­ласть объ­ек­тив­ных об­щест­вен­ных от­но­ше­ний, это и пре­доп­ре­де­ля­ет вос­ста­нов­ле­ние в его твор­чест­ве свя­зи с ре­а­лис­ти­чес­кой тра­ди­ци­ей 50-х го­дов.

Прав­да, за­стыв­шая, слов­но в ска­зоч­ном сне, не­движ­ная, как «сто­я­чие во­ды», де­рев­ня «Тра­у­ра» ма­ло чем на­по­ми­на­ет вол­ну­е­мую тре­во­га­ми вре­ме­ни де­рев­ню, изо­бра­жен­ную, на­при­мер, в «Зем­ле» (1954) Аб­дур­рах­ма­на аш-Шар­ка­ви. За­га­доч­ное убий­ст­во фе­о­даль­но­го вла­ды­ки ад-Дах­рийи хад­жи Ман­су­ра Абуль Лей­ла лишь не­на­дол­го на­ру­ша­ет ца­ря­щую в ней сон­ную ти­ши­ну – так кру­ги от бро­шен­но­го в бо­ло­то кам­ня за­ми­ра­ют, не успев до­стиг­нув бе­ре­гов. Ком­по­зи­ци­он­но ро­ман по­стро­ен как мон­таж внут­рен­них мон­го­лов че­ты­рех цент­раль­ных пер­со­на­жей, ни один из ко­то­рых не зна­ет ис­тин­но­го ви­нов­ни­ка убий­ст­ва. Каж­дый вос­со­з­да­ет мыс­лен­но кар­ти­ну пред­шест­во­вав­ших со­бы­тий, ис­хо­дя лишь из из­вест­ных ему фак­тов и со­об­ра­зу­ясь со сво­им их по­ни­ма­ни­ем. В ко­неч­ном сче­те пре­ступ­ле­ние ос­та­ет­ся не­рас­кры­тым. Для ус­та­нов­ле­ния под­лин­ной при­чи­ны ги­бе­ли хад­жи Ман­су­ра в ро­ма­не не­до­ста­ет объ­ек­тив­но­го ав­тор­ско­го го­ло­са.

Но уже в сле­ду­ю­щем про­из­ве­де­нии, по­вес­ти «Про­ис­шест­вие на ху­то­ре аль-Ми­ни­си» (1971), тай­на, окру­жа­ю­щая смерть Саб­рин, до­че­ри ноч­но­го сто­ро­жа Абд ас-Сат­та­ра, рас­кры­ва­ет­ся очень быст­ро. Ни­ко­му не пе­ре­до­ве­ряя этой за­да­чи, ав­тор сам чет­ко и не­дву­с­мыс­лен­но опре­де­ля­ет роль и сте­пень ви­ны каж­до­го из участ­ни­ков тра­ге­дии, при­вед­шей к ги­бе­ли са­мой кра­си­вой де­вуш­ки на ху­то­ре.

Мир де­рев­ни Ку­ай­и­да на­чи­на­ет раз­гер­ме­ти­зи­ро­вать­ся. Прост­ран­ст­вен­ная сфе­ра, огра­ни­чен­ная ли­ни­ей го­ри­зон­та, ле­жа­ще­го за «бес­край­ни­ми по­ля­ми», и кру­го­зо­ром жи­те­лей ху­то­ра, ни­ког­да не вы­ез­жав­ших даль­ше Да­ман­ху­ра, глав­но­го го­ро­да про­вин­ции аль-Бу­хей­ра, ма­ло-по­ма­лу рас­ши­ря­ет­ся. Со­бы­тия и пе­ре­ме­ны, про­ис­хо­дя­щие где-то в боль­шом, не­до­ступ­ном во­об­ра­же­нию кресть­я­ни­на ми­ре, раз­ны­ми пу­тя­ми – че­рез со­об­ще­ния ра­дио о на­чав­шей­ся июнь­ской вой­не 1967 го­да, офи­ци­аль­ные до­ку­мен­ты, по вся­ким по­во­дам при­сы­ла­е­мые в де­рев­ню, при­езд по­ли­цей­ских, ве­ду­щих рас­сле­до­ва­ние об­сто­я­тельств смер­ти Саб­рин, — по­сте­пен­но про­ни­ка­ют в со­зна­ние, ока­зы­вая свое не­зри­мое, но ра­но или позд­но об­на­ру­жи­ва­ю­ще­е­ся воз­дей­ст­вие.

Если в на­ча­ле по­вес­ти ни про­во­ди­мая в стра­не аг­рар­ная ре­фор­ма, ни со­зда­ние ко­опе­ра­ти­вов и мас­со­вой по­ли­ти­чес­кой ор­га­ни­за­ции Араб­ско­го со­ци­а­лис­ти­чес­ко­го со­юза поч­ти ни­как не за­тра­ги­ва­ют со­зна­ния кресть­ян – для них по-преж­не­му вся власть на ху­то­ре сос­ре­до­то­че­на в ли­це хад­жи Ха­ба­тул­лы аль-Ми­ни­си, та­ко­го же аб­со­лют­но­го хо­зя­и­на, ка­ким был в ад-Даз­рийе его друг хад­жи Ман­сур Абуль Лейл, — то в кон­це им ста­но­вит­ся яс­но, что «в окру­жа­ю­щем ми­ре су­щест­ву­ют ве­щи, о ко­то­рых они не име­ли пред­став­ле­ния… Что-то про­яс­ни­лось в их от­но­ше­нии к жиз­ни, к смер­ти, к ис­поль­но­му хо­зяй­ст­ву, к Со­ци­а­лис­ти­чес­ко­му со­юзу, к ом­де, к Егип­ту, к вой­не».

Это ав­тор­ская дек­ла­ра­ция на­хо­дит об­раз­ное под­тверж­де­ние в по­ве­де­нии Абд ас-Сат­та­ра: до все­го слу­чив­ше­го­ся с его до­черью ноч­ной сто­рож ви­дел хад­жи аль-Ми­ни­си не толь­ко гос­по­ди­на, но и от­ца. Пос­ле смер­ти Саб­рин он пе­ре­ста­ет по­яв­лять­ся на еже­днев­ных чае­пи­ти­ях хад­жи, хо­зя­ин ут­ра­тил в гла­зах Абд ас-Сат­та­ра оре­ол выс­ше­го мо­раль­но­го ав­то­ри­те­та.

И сам вла­де­лец ху­то­ра не чув­ст­ву­ет уве­рен­нос­ти в зав­траш­нем дне, его на­пу­га­ла смерть Ман­су­ра Абуль Лей­ла. Но еще боль­ше тре­во­жат хад­жи све­де­ния о раз­вер­ты­ва­ю­щей­ся аг­рар­ной ре­фор­ме, за­кон о на­цио­на­ли­за­ции круп­ной соб­ст­вен­нос­ти.

Пси­хо­ло­гия фел­ла­ха – ге­роя Ку­ай­и­да глу­бо­ко тра­ди­ци­он­на, над его со­зна­ни­ем до­вле­ют пред­став­ле­ния о муж­ской и ро­до­вой чес­ти, о свя­тос­ти дол­га кров­ной мес­ти, ог­ром­ное зна­че­ние при­да­ет он про­ис­хож­де­нию че­ло­ве­ка, его «кор­ням». За­твер­жен­ные дог­ма­ты му­суль­ман­ской ре­ли­гии, не­ру­ши­мая ве­ра в муд­рую во­лю Ал­ла­ха, фа­та­лис­ти­чес­кая убеж­ден­ность, в том, что от судь­бы не уй­дешь, при­чуд­ли­вым об­ра­зом ужи­ва­ют­ся с суе­ве­ри­я­ми, осуж­да­е­мы­ми офи­ци­аль­ным ис­ла­мом. Боль­шую роль в фор­ми­ро­ва­нии ду­хов­но­го ми­ра фел­ла­ха иг­ра­ют и древ­ние пре­да­ния. Фольк­лор­ные об­ра­зы вос­при­ни­ма­ют­ся им как жи­вая ис­то­рия, как нрав­ст­вен­ный иде­ал и при­мер для под­ра­жа­ния. В ро­ма­не «Тра­ур» Ку­ай­ид еще по­э­ти­зи­ру­ет эту тра­ди­ци­он­ность мыш­ле­ния сво­их пер­со­на­жей, да­вая ре­аль­ные со­бы­тия пре­лом­лен­ны­ми в их вос­при­я­тии че­рез об­раз­ность ста­рин­ных ска­зок и пре­да­ний. Важ­ное мес­то за­ни­ма­ет фольк­лор­ная об­раз­ность и в по­э­ти­ке по­вес­ти «Про­ис­шест­вие на ху­то­ре аль-Ми­ни­си». Иде­ал муж­чи­ны и ге­роя для Абд ас-Сат­та­ра и его сы­на За­на­ти во­пло­щен в ле­ген­дар­ном ге­рое-раз­бой­ни­ке Ад­ха­ме аш-Шар­ка­ви. Ад­хам – оли­цет­во­ре­ние всех муж­ских до­блес­тей, бес­страш­ный мсти­тель за честь сво­е­го ро­да, лег­ко рвав­ший це­пи и раз­ру­шав­ший сте­ны тю­рем. Но Ад­хам так­же и бо­рец за спра­вед­ли­вость: он от­би­рал у бо­га­тых, что­бы раз­да­вать бед­ным. Ад­хам за­ни­ма­ет в на­род­ном фольк­ло­ре осо­бое мес­то, он ге­рой не древ­них пре­да­ний, а не­дав­не­го про­ш­ло­го, сло­жен­ные о нем в на­ро­де ле­ген­ды на­ря­ду с тра­ди­ци­он­ны­ми пред­став­ле­ни­я­ми о муж­ской чес­ти и дол­ге кров­ной мес­ти не­сут в се­бе за­ро­дыш но­во­го со­ци­аль­но­го со­зна­ния. Для Абд ас-Сат­та­ра – ре­аль­ный че­ло­век, его по­сто­ян­ный мыс­лен­ный со­бе­сед­ник, по­ве­рен­ный всех его за­бот и пе­ча­лей. И в со­зна­нии хад­жи Ха­ба­тул­лы аль-Ми­ни­си пе­ре­ме­ны, про­ис­хо­дя­щие в стра­не, но по­ка еще не за­тро­нув­шие его ху­тор, то­же ас­со­ци­и­ру­ют­ся с бун­том фольк­лор­но­го ге­роя Ад­ха­ма, ко­то­рый от­би­рал у бо­га­тых и раз­да­вал бед­ным.

Так, если фольк­лор­ная об­раз­ность по­э­ти­ки «Тра­у­ра» раз­мы­ва­ла очер­та­ния ре­аль­нос­ти, при­да­вая про­из­ве­де­нию ро­ма­нис­ти­чес­кий ко­ло­рит, то в по­вес­ти ле­ген­да об Ад­ха­ме, бу­ду­чи, с од­ной сто­ро­ны, ор­га­ни­чес­кой со­став­ной частью со­зна­ния пер­со­на­жей, с дру­гой, слу­жит рас­кры­тию со­ци­аль­но­го смыс­ла про­ис­хо­дя­щих на ху­то­ре со­бы­тий.

Со­бы­тия по­вес­ти точ­но да­ти­ро­ва­ны, но из­ла­га­ют­ся не в хро­но­ло­ги­чес­кой по­сле­до­ва­тель­нос­ти, а враз­бив­ку, по­вест­во­ва­тель то за­бе­га­ет впе­ред, то воз­вра­ща­ет­ся на не­сколь­ко лет на­зад, про­ш­лое и на­сто­я­щее, ре­аль­ное и во­об­ра­жа­е­мое ме­ша­ют­ся в мыс­лях ге­ро­ев. Мо­за­ич­ная ком­по­зи­ция, про­из­воль­ное че­ре­до­ва­ние вре­мен­ных кус­ков, сме­ше­ние в со­зна­нии пер­со­на­жей стан­дарт­ных, кли­ши­ро­ван­ных фор­мул, фольк­лор­ных об­ра­зов и с тру­дом рож­да­е­мых соб­ст­вен­ных мыс­лей, пов­то­ря­ю­щи­е­ся кар­ти­ны веч­ной при­ро­ды – вос­хо­ды, за­ка­ты, сме­на вре­мен го­да – и ря­дом вкрап­лен­ные в ав­тор­ский текст офи­ци­аль­ный до­ку­мент, — все это со­зда­ет впе­чат­ле­ние рас­ша­тан­нос­ти ми­ра, на­ру­шив­шей­ся свя­зи вре­ме­ни, по­кач­нув­ших­ся усто­ев жиз­ни.

Тра­ди­ци­он­ный для араб­ской и для всех вос­точ­ных ли­те­ра­тур сю­жет убий­ст­ва де­вуш­ки, не убе­рег­шей сво­ей чес­ти, ста­но­вит­ся для Юсу­фа аль-Ку­а­ий­да по­во­дом про­сле­дить, как и ка­ки­ми пу­тя­ми про­ни­ка­ют в де­рев­ню то­ки из внеш­не­го ми­ра и ка­кие пе­ре­ме­ны вы­зы­ва­ют они в тра­ди­ци­он­ной пси­хо­ло­гии фел­ла­ха.