Арабские книги составляли значительную часть библиотек в Иране, Афганистане и Средней Азии. В Нишапуре библиотека была устроена еще Тахиридами в IX в. судья Ибн Хиббан (ум. в 965 г.) завещал Нишапуру дом с библиотекой и жилыми помещениями для приезжих ученых и стипендии на их содержание. Все нишапурские медресе обладали богатыми книжными фондами. Еще раньше должны были возникнуть книжные собрания в столице Хорасана Мерве, где в начале XIII в. находилось по меньшей мере двенадцати библиотек, богатству которых не мог нахвалиться Йакут. Библиотеку Саманидов в Бухаре Х в. описал Ибн Сина.
В том же, Х в. буидский правитель Адудаддаула отвел под библиотеку один большой зал в своем ширазском дворце; в ней он собрал якобы все существовавшие книги по всем отраслям знания; ал-Мукаддаси довольно часто ссылается на книги, прочитанные им в этой библиотеке, которую он подробно описал. Например, он видел там семитомный экземпляр географического труда ал-Джайхани, который не сохранился до наших дней. По сообщению того же ал-Мукаддаси, большая библиотека в Рам-Хурмузе была центром му‛тазилитской учености. В Рее у буидского вазира Ибн ал-Амида было много книг, по всем наукам и всем отраслям философии и литературы, больше ста верблюжьих вьюков; библиотекарям у него служил историк Ибн Мискавайх. Врагу и преемнику Ибн ал-Амида ас-Сахибу ибн Аббаду удалось собрать еще более богатую библиотеку, в которой одних только книг по богословию было якобы 40 верблюжьих вьюков. Она насчитывала 260 тыс. томов, а ее каталог занимал 10 томов.
В Исфахане еще в IX в. жил человек, истративший 300 тыс. дирхемов на книги; позднее в городе при соборной мечети была библиотека, каталог которой составлял три тома. В Бардасире (на место нынешнего Кермана) Мугисаддин Мухаммад (1141-1156) устроил при соборной мечети библиотеку в 5 тыс. томов по разным наукам. Библиотеку в г. Саве, сожженную монголами, Йакут считал самой большой в мире. В Аламуте вожди исмаилитов собрали огромную библиотеку, пользовавшуюся широкой известностью. Во время захвата Аламута монголами в 1256 г. библиотека попала в распоряжение историка Джувайни, который сохранил из нее ценные, по его мнению, сочинения и астрономические инструменты, а книги, в которых излагалось еретическое учение исмаилитов, велел сжечь.
В 1259 г. на холме к северу от г. Мераги в Азербайджане была построена обсерватория для ученого-энциклопедиста Насираддина ат-Туси, и при ней была библиотека, в которую вошла значительная часть книг, вывезенных из Багдада. Библиотекарем в ней работал одно время Ибн ал-Фувати. Менее чем через столетие обсерватория лежала в развалинах, а библиотека погибла или рассеялась.
В Северной Месопотамии (Мардин, Майяфарикин, Хисн-Кайфа) арабские библиотеки упоминаются в X-XI вв. С возвышением османской династии в XIII в. и усилением ее могущества в XIV-XV вв. в Малой Азии увеличивается число библиотек, в которых опять-таки преобладают арабские книги. Когда Османская Турция превратилась в мировую державу, включавшую в себя почти весь Арабский Восток, крупнейшим центром исламской учености становится ее столица Истанбул (Стамбул). Не только арабские книги, переписываемые в самой Турции или создаваемые на арабском языке турецкими учеными, оседают в библиотеках Истанбула; начинается приток арабских рукописей из старых библиотек других областей. Этому способствует и книжный рынок, и централизация управления вакфами, и ряд других обстоятельств.
Специальные здания для крупных библиотек известны только по упоминаниям, относящимся к IX-XI вв. Ни одно из них не сохранилось, поэтому их архитектурный тип не может быть установлен. Книжные собрания в частных домах, дворцах, мечетях, учебных заведениях, больницах, обсерваториях и суфийских обителях могли занимать скромную нишу, сундук или шкаф, несколько ниш, полок, сундуков или шкафов, одну или несколько комнат, а наиболее крупные – обширный зал с куполом, где происходили также маджилисы – собрания, встречи и заседания крупного назначения. Внутренняя отделка и убранство таких залов (резное дерево и инкрустация, циновки, ковры и подушки на полу, занавеси на дверях и окнах) различались в зависимости от богатства и щедрости вакфного учреждения или мецената, от местных материалов и традиций. В дополнение к залам в отдельных случаях (Шираз, Халеб) имелись специальные помещения для хранения книг. Деревянные шкафы для книг закрывались дверцами, даже запирались, что защищало их от пыли и света, но не от насекомых.
Принципиальных ограничений на передачу в библиотеку и хранение тех или иных книг по идейным, религиозным, цензурным соображениям не существовало, хотя отдельные реакционные богословы и правоведы пытались ввести ограничительные правила, а некоторые правители и ретивые служащие библиотек пытались изъять одиозные, с их точки зрения, произведения (христианские и иудейские богослужебные книги, сочинения по «наукам древних»). Но то были лишь локальные и периодические вспышки. К счастью, провести такие чистки повсеместно или регулярно не удавалось никому.
При передаче книг в вакф осуществлялась определенная юридическая процедура и в вакфных документах непременно подчеркивалась законность вакфа. Регистрация вакфного поступления происходила в присутствии судьи и удостоверялась им (у ханафитов после фиктивного диспута) и свидетелями. Список книг заверялся судебным постановлением, на особенно ценных книгах расписывались все свидетели, или даже в каждой книге делалась запись о поступлении ее в вакф.
Когда книги передавали в вакф по списку, то этот список-фихрист служил одновременно юридическим документом и каталогом. Сохранившиеся фихристы крайне малочисленны и относятся к позднему времени. Собственно библиотечные каталоги (вероятно, такие же инвентарные списки) известны только по упоминаниям: в библиотеке ал-Хакама II каталог состоял из 44 томов, ас-Сахиба – из 10, ал-Фадилии – из 7, исфаханской мечети – из 3; объем каталога библиотеки Сабура неизвестен, в Фатимидской заменой каталогу служили списки, подвешенные к полкам.
Библиография была известна в таких формах, как списки трудов отдельных авторов в статьях биографических словарей или в других сочинениях историко-биографического характера (истории городов, антологии), в трактатах об учителе или учителях автора (ал-Бируни о трудах ар-Рази). Тематические перечни сочинений можно встретить в предисловиях с критическим обзором трудов предшественников, в автобиографических заметках, где указываются учителя и изученные под их руководством сочинения. Специальные библиографические труды чрезвычайно редки, хотя и очень ценны: это знаменитый Фихрист Ибн ан-Надима (Х в., Багдад), построенный тематически, и Кашф аз-зунун Хадж Халифы (XVII в., Турция), содержащий алфавитный перечень арабских, персидских и тюркских сочинений.
В библиографических трудах и библиотечных каталогах науки или области знания классифицируется по историко-иерархическому принципу, т.е. размещаются в том порядке, как они разветвлялись и как ценились в средневековом обществе. Например, в не дошедшем до нас каталоге библиотеки Сабура тематические рубрики следовали в таком порядке: списки Корана, экзегез, истолкование Корана и разные способы его чтения, фикх, молитвы, деление наследства, законоведческо-теологические школы (мазхабы), богословие, полемика и диспут, книги потомков пророка и о них, генеалогии, филология, пословицы, грамматика и этимология, рифмы, поэтические сборники, анекдоты, история, послания, медицина, астрономия, философия, геометрия. Подобное объединение отраслей знания в три группы – религиозно-этикоправовую, литературно-филолого-историческую, натурфилософско-прикладную – мы обнаруживаем всюду вплоть до нового времени. Внутри каждой группы дробление на дисциплины могло быть более или менее детализированным, отдельные дисциплины могли меняться местами, но суть оставалась неизменной.
В расстановке книг применялась та же иерархическая система, варьируемая в зависимости от величины библиотеки, по соображениям практического удобства. Расстановка нередко соответствовала вакфному перечню, который в таком случае становился и топографическим. Книги клали на полки плашмя, нагромождая одну на другую. Какие-либо шифры или пометы на книгах, указывающие их место на полках или шкафах, неизвестны. Книги отыскивали и возвращали на место, вероятно, по названиям и именам авторов, иногда записываемым снаружи на крышке переплета или на обрезе книги.
Персонал библиотек, даже самых крупных, был малочисленным. В Фатимидской работали шесть человек, в библиотеке Адудаддаулы – вакил (попечитель), хазин (хранитель, библиотекарь), мушриф (помощник библиотекаря) и по одному слуге у каждого из них; в ал-Мустансирии – библиотекарь, помощник и служка (мунавил). В некоторых библиотеках предусматривалась должность переписчика, в других – рассыльного, в третьих – уборщика (фарраш). Чаще всего библиотечный персонал состоял из одного, двух или трех человек; их обязанности состояли лишь в том, чтобы содержать книги в порядке и выдавать читателям. Только в некоторых случаях библиотекарю вменялось в обязанность распределять среди читателей бумагу и чернила, заботиться о своевременном переплетении и регистрировании книг и добиваться отпуска средств на эти цели, переписывать новые экземпляры книг или улучшить их текст путем сверки. Даже спрос за сохранность книг (возмещение утраченных), за их надлежащий порядок в шкафах и на полках, за соблюдение условий вакфа и читательских интересов был не очень строг. Злоупотребления были часты, а наказания редки. Пополнение библиотеки, регистрация новых поступлений и ведение каталога не входили в обязанности попечителя библиотеки и служащих.
В крупных библиотеках IX-XII вв. управляющими были, как правило, адибы — широко образованные литераторы, нередко оставлявшие творческое наследие. С XIII в. положение меняется и библиотеками заведуют почти исключительно ученые-богословы (факихи, мухаддисы, суфийские шейхи). В библиотеках при медресе нередко преподаватель или его помощник (му‛ид, букв. «репетитор») совмещает свою работу с заведованием библиотекой. В ряде случаев основатель вакфа обусловливает сохранение заведования библиотекой за собой и своими потомками – так появляются наследственные библиотекари.
Библиотечный персонал, естественно, подчинился тому, у кого состоял на службе, в вакфных библиотеках – распорядителю вакфа, назиру, который держал в руках финансы, назначал и увольнял служащих по своему усмотрению, заботился о пополнении библиотеки за счет покупки или заказа новых книг; иногда он же и заведовал библиотекой.
Постоянный режим работы библиотек, обязательные дни и часы, когда они были открыты, трудно установить ввиду отрывочности данных. Мосульская библиотека IX-X вв. якобы работала ежедневно, были библиотеки, что работали по одному, два или четыре дня в неделю.
Дворцовые библиотеки были доступны ограниченному кругу лиц. Например, в библиотеку Адудаддаулы допускали только именитых граждан. Вакфные библиотеки, напротив, обычно объявлялись общедоступными, без ограничения контингента читателей. В условиях ряда вакфов предусматривалось, кому отдавать предпочтение: беднякам, чужестранцам, «ищущим знания», ученикам данного медресе, «самым достойным» и т.п. Какой-либо записи или регистрации читателей не велось. Работали сидя на полу, устланном циновками или коврами, прислонясь спиной к стене, колонне или скрестив ноги. Книги рекомендовалось класть на подставку, но не на пол; не полагалось водить над раскрытой книгой свежеобмакнутым каламом, класть на нее бумагу, на которой пишут.
Библиотечными книгами пользовались не только на месте, но и на дому. Вопрос о том, можно ли выдавать книги на дом, стал одним из сложных юридических казусов и трудноразрешимой проблемой. Общественно-благотворительный характер вакфных библиотек требовал максимального обращения книг среди читателей. Однако на практике обычай выдавать книги на дом был подлинным бедствием; библиотеки теряли таким путем ценнейшие книги, а иногда целиком разорялись. И юристы, и учредители вакфов всячески ухищрялись, изыскивали всевозможные оговорки и практические меры, чтобы предотвратить утечку книг: ограничивали круг лиц, пользующихся привилегией брать книги домой, вводили залог за книги, требовали поручительства авторитетных людей либо вовсе запрещали выдавать на дом, о чем записывалось в условиях вакфа или прямо на книгах.
При выдаче книг на дом предъявлялось требование возвращать их без повреждений и пятен, пользоваться ими определенный срок (до месяца и больше) и не передавать третьим лицам. В библиотеках при медресе книги полагалось выдавать преподавателям и учащимся, которые могли по крайней мере уносить их в свои комнаты. Известны случаи поразительной щедрости в отношении книг. Йакут в Мерве мог держать у себя по 200 томов без залога. Перед отъездом из Дамаска известный правовед ан-Наваи (XIII в.) вернул в многочисленные библиотеки все взятые им книги. Иногда и из частных собраний книги одалживали беспрепятственно, реже – под залог.
Возврат книг держался на обычае, на совестливости читателей, на страхе божьем, так как юридических санкций против порчи, утери или присвоения книг не предусматривалось.
