«Туркмены иомудского племени», Военный сборник, № 1. 1872 г.
«….Лошади у туркмен двух совершенно различных пород: одна порода лошадей малорослых, хотя сильных, но тяжелых; эту породу туркмены называют «ябу»; она, видимо, есть продолжение, на восток, наших вяток, казанок, и т. д. Другую породу составляют собственно знаменитые туркменские скаковые лошади: она произошла от помеси местных лошадей с арабскими. Первые смешения арабской и местной пород, вероятно, последовали во времена очень далекие; так говорят о том и предания. Потом подмесь эта подновилась во времена первых арабских завоевателей, после покорения ими Персии. Тамерлан еще более улучшил кровь туркменских лошадей, распределив между племенами 5,000 кобылиц самых лучших арабских пород. Впоследствии, Надир-шах еще подновил породу, подарив текинцам 600 арабских кобылиц. Текинские лошади, а именно «текэ-ахал», считаются в настоящее время лучшими; после них мервские, потом уже иомудские и гикленские. Туркменские лошади ростом от трех до пяти вершков, на тонких сухих ногах; корпус, соответственно роста, тонок; грудь узкая, шея тонкая, длинная, прямая, голова довольно большая и, правду сказать, не имеет чистоты и грации головы арабской лошади; хвост довольно жидкий, грива весьма редкая, что происходит также, кажется, и от того, что шея лошади закрывается. Гриву обыкновенно выстригают дочиста.
«Ахалтекинец». XXV-летняя Юбилейная выставка Туркестанского общества сельского хозяйства. Ташкент, 1909
У туркмен нет табунов; лошади воспитываются при кибитках, как у арабов. Находясь постоянно среди людей, туркменская лошадь делается ручна и в высшей степени понятлива. Туркмен любит и бережет свою лошадь более всего на свете; часто можно встретить кибитку с изодранными старыми войлоками, хозяина и его семейство в лохмотьях, а лошадь покрыта хорошими войлоками. Туркмены закрывают лошадей войлоками круглый год; зимою, говорят они, от холода, а летом от жары. На коновязи лошадь покрывается обыкновенно следующими покрышками: оставляются два войлочные потника, на них кладется «каджари», род вальтрапа (когда лошадь оседлана, каджари кладется поверх седла), из шерстяной или шелковой материи, обыкновенно: малинового цвета с узорами, подбитой мягким войлоком; длина каджари, от холки до хвоста; в передней ее части две лопасти, которыми закрывается грудь лошади; сверх каджари кладется белый войлок, составляющий собственно попону; передний конец его закрывает всю шею лошади до самых ушей; снизу шея и грудь в нескольких местах застегиваются; задний конец попоны спускается до половины хвоста. Наконец, поверх накидывается большой войлок; он закрывает шею, грудь и сзади спускается на столько, что только вершка на два или на три не касается земли. Белую попону и верхний войлок загибают под живот лошади и подтягивают в роде бинта, длинною широкою шерстяною тесьмою (елкян). Туркмены не знают ни щеток, ни скребниц, и только пред тем как седлать, обтирают лошадь рукою. Но шерсть постоянно закрытых лошадей мягка и бархатиста, и они всегда безукоризненно чисты. Покрытые таким числом войлоков, лошадь гуляет на длинной, от трех до пяти сажен, шерстяной веревке, привязываемой к недоуздку или за заднюю ногу.
Туркменское седло состоит из легкого деревянного ленчика, задняя часть которого не имеет луки и похожа па английское седло; передняя часть поднимается довольно круто, почти со средины, и оканчивается высокою лукою с овальною головкою. Туркменские ленчики высоко ценятся в Хиве и в Персии. Стремена железные с узорами, довольно тяжелы, походят на наши форменные, подвешиваются к ленчику на коротких ремнях, и более, нежели у наших седел, к задней стороне. Оттого в первый раз сидеть на туркменском седле кажется неловко и утомительно. К ленчику снизу подвязывается толстый потник, сшитый из войлоков в несколько рядов. Он имеет назначение, чтобы бока ленчика не терли лошади. Этот потник имеет вид треугольника, обращенного вперед закругленною вершиною и назад тоже закругленным основанием. Он, с привязанным к нему деревянным ленчиком, собственно и образует туркменское седло. Когда хотят седлать лошадь, раскрывают ее, обтирают руками, вытряхивают потники, опять кладут их, на них помещают седло, застегивают подпругу и нагрудник, состоящий из ремня, концы которого надеваются на луку седла; на седло кладут каджари, которое имеет отверстие для продевания луки; нагрудные лопасти каджари отгибаются назад и, особо пришитыми петлями, надеваются на луку седла. С закрытою грудью ездят на лошади шагом и когда очень холодно. Сверх каджари набрасывают белую войлочную попону, имеющую тоже отверстия для продевания луки; переднюю и заднюю части попоны загибают на седло. Каджари и попона подвязываются одним ременным троком.
Туркмены ездят на уздечках, никогда не употребляют мундштуков и убеждены, что они портят лошадей. Впрочем, для чувствительных, гибких, ручных и понятливых туркменских лошадей, кроме самой мягкой уздечки. ничего и ненужно. В Персии случается видеть туркменских лошадей на мундштуках; они делаются крепкоузды, заносчивы и как бы теряют гибкость шеи и всего стана. Только тот, кто ездил на туркменских лошадях, у туркмен, понимает как много в них общего с быстрою и нежною газелью. Туркменские лошади имеют следующие алюры: и) обыкновенный шаг, вообще крупный, и только у немногих с наклонностью к проезду; 2) самая мелкая рысь («курт-ериши»), алюр не совсем покойный, но туркмены постоянно употребляют его в дороге, полагая, что при нем, особенно по пескам, лошадь менее всего утомляется; 3) крупная рысь туркменами потребляется мало, и потому в ней пет полноты и отчетливости, но немного нужно поездить на лошади для того, чтобы развить отличную прибавленную рысь; 4) галоп — самый любимый и более всего туркменами употребляемый алюр. У туркменских лошадей множество оттенков галопа, от собранного до настоящего карьера. На галопе можно видеть скаковые свойства туркменской лошади: всаднику кажется, что без всякого усилия прыгающая лошадь подвигается медленно, и он только тогда убедится в противном, когда увидит, что рядом с ним скачущие лошади идут едва не в карьер. Редкая туркменская лошадь бросается с места в карьер; обыкновенно она в него переходит проскакавший, по крайней мере, шагов 600. Это зависит от выездки, причем туркмены убеждены, что подобная постепенность сохраняет силы лошади и дает ей возможность проходить на быстрых алюрах расстояния, для других пород лошадей немыслимые. Проскакать верст 25, немного проводить лошадь и потом сделать такой же конец опять галопом нипочем для обыкновенной лошади. Как самим туркменам случается по целым месяцам обходиться самою скудною пищею, только-только чтобы поддержать свое существование до благоприятного случая, когда они стараются вознаградить себя за пост, тоже самое испытывает и их лошадь. Туркмен, на вопрос: «какую дачу дает он лошади», ответит: «когда ячменя много, даем много, когда нет, не даем». Действительно, лошади их часто худеют до невероятия: буквально остается кожа да кости. За то, когда судьба пошлет кочевнику ячменя, лошадь ест его сколько хочет. Высшую степень туркменского благоденствия можно видеть с первого взгляда: лошадь, привязанная на длинной веревке, лениво гуляет перед кибиткой, подходя то к насыпанному в колоде или на старом мешке ячменю, то к куче арбузных и дынных корок. Туркмены всегда держат лошадь на длинной привязи, чтобы она могла иметь моцион и, когда ей вздумается, могла бы ложиться на чистом месте. Кроме того, каждый день проводят лошадь или шагом, обыкновенно дети, проезжают на ней, не седлая; это считается особенно полезным после водопоя и дачи ячменя. Когда вблизи кочевки есть трава, то ведут лошадь туда пастись, привязывая ее на длинной веревке за ногу. Туркмены убеждены, что сухие скудные травы их степей чрезвычайно полезны лошадям; что, кроме питательных начал, они имеют свойство возвышать температуру крови, а мускулам сообщать крепость и упругость. Праздный хозяин и его дети весь день копошатся около лошади; оттого, конечно, она так ручна и так понятлива.
Намереваясь отправиться в дальний набег, туркмен постепенно приготовляет к тому лошадь. Если она сыра, то заставляют ее похудеть, для чего перестают давать сено или «самон» (рубленая солома) и даже уменьшают дачу ячменя; вместе с тем, регулярно каждый день, проезжают ее, постепенно увеличивая расстояния, сначала тихими, потом усиленными алюрами. Согнав жир с лошади, туркмены начинают укреплять ее, для чего дают круглые лепешки из ячменной и кукурузной муки, замешанные на бараньем саде. В сутки лошади нужно шесть фунтов ячменной, три фунта кукурузной муки и три фунта бараньего сала; пред тем чтобы приготовлять тесто, сало долго и мелко рубится. По мнению туркмен, эти лепешки более всего развивают силу лошадей. Если лошадь, проскакавши в продолжение получаса полным карьером, возьмет только один глоток подставляемой ей воды, то туркмены считают, что жир с лошади согнан и время начать давать укрепляющие лепешки. Их дают в продолжение четырех или пяти дней, после чего лошадь считается готовою для самых усиленных трудов, на быстрых алюрах. Отправляясь в набег до персидской границы, туркмены делают небольшие переходы, постепенно их усиливая. Во время набега, продолжающегося иногда до двух недель и более, лошади кормятся уже чем Бог послал; но и тогда стараются давать им, при всякой возможности, лепешки на бараньем сале. Особенность туркменской выдержки лошадей состоит также в том, что их можно поить разгоряченных, после какой угодно езды; нужно только, напоивши, в продолжение нескольких минут поскакать галопом. Купать или обливать водою лошадей туркмены считают вредным; лишь после продолжительной скачки, особенно в жаркое время, находят полезным, сняв с лошади седло и потники, осторожно соскоблив ножом пот с ее спины, облить ее водой, и затем тотчас же снова оседлать лошадь, перевернув потники.
Ездить на лошади начинают, когда ей исполнится 2 1/2 года, трех летние лошади совершают уже большие путешествия. Более всего встречается лошадей серых, потом гнедых и рыжих: и менее всего вороных. Туркмены, как и другие азиатцы, верят, что на лошадях бывают приносящие несчастия приметы; если лошадь имеет эти приметы, то какими бы достоинствами ни обладала, ее никто не возьмет даже даром. Самая главная примета — если лошадь имеет белую отметину на правой задней ноге. Туркмен, при всей своей лени, лучше согласится идти пешком, чем ехать на лошади, имеющей эту примету…».
Нурлан Салтаев
http://nurlansaltaev.yvision.kz/
