Отношения Российской империи с миром ислама имеют длительную и далеко не простую историю. В единой и нераздельной совокупности сочетались в ней экономические и геополитические интересы, потребности и проблемы внутренней и внешней политики России. Логика развития, доминировавшая в русской политике XVI-XIX вв., привела к тому, что резкое расширение границ страны на юг и на восток ввело в её состав значительные территории с обширным мусульманским населением (Поволжье, Крым, Кавказ, Средняя Азия и Казахстан). К концу XIX в 14-миллионная мусульманская община сделалась второй по численности, после носителей православия, вероисповедной группой населения Российской империи. Значение «исламского фактора» в жизни страны в это время особенно возросло в связи с тем, что подавляющая масса тюркоязычного населения России (более 12 миллионов мусульман) понятия «национальное» и «религиозное» воспринимало, по словам академика В.В. Бартольда, «тождественно», то есть идентично.
Династия Романовых являлась державой, и она официально (только де-юре, а не де-факто) признавала ислам как веру в Бога миллионов своих подданных. Подавляющее число царских чиновников, как это свойственно для любой бюрократической структуры, были прежде всего прагматиками. Они, как правило, сознавали, что количественно и качественно возрастающая масса приверженцев ислама сохранила и будет сохранять впредь свой шариат, и изменить что-либо в этом направлении «ослабления ислама» практически невозможно, хотя попытки подорвать влияние ислама внутри империи не прекращались русскими вплоть до революции 1917 года, где она передала свою эстафету преследования ислама рыцарям красного террора. Наиболее толковые царские чиновники и офицеры, чаще всего жандармы, сознавали, что действовать по отношению к исламу надо крайне «осторожно» и «деликатно», а лучше всего – вообще его «не трогать».
Но, как говорится, в семье не без урода. Находились целые группы чиновников (особенно церковных), которые справедливо видели в исламе главного конкурента в борьбе за сферу духовного влияния и пытались всеми силами остановить исламский призыв. В данной статье, мы хотели бы выставить на суд читателя служебную записку директора Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД графа Э.К. Сиверса казанскому митрополиту Антонию (1876), которая условно называется «Для противодействия мусульманской пропаганде необходимы энергические административные мероприятия». Названия письма говорит само за себя. Мы же перед публикацией этого исторического документа попытаемся раскрыть религиозно-политическую обстановку того времени касаемо нашей темы.
По оценке первой Всеобщей переписи 1897 г. в стране проживало около 14 миллионов приверженцев ислама. Политика имперских властей по отношению к данной части «иноверных» подданных была достаточно неоднозначной. Так, в правление Екатерины II берёт начало курс веротерпимости, провозглашенный в Указе 1773 г. и подтверждённый в Манифесте 1783 г. о присоединении Крыма к России, где царица обещала бережно охранять «природную веру» и «законные обряды» мусульман Тавриды. Стремясь установить контроль над духовной жизнью российских мусульман, царские администраторы стали создавать специальные Духовные правления: в 1788 г. было образовано Оренбургское магометанское духовное собрание, в 1794-1833 гг. Таврическое магометанское духовное правление, в 1872 г. Духовные правления мусульман Закавказья. Организация духовной жизни мусульман Северного Кавказа, Степного края (совр. Казахстан) и Туркестана носила децентрализованный характер, каких-либо специальных исламских управленческих институтов вплоть до 1917 года так учреждено и не было. Общий надзор и контроль над духовной жизнью мусульман осуществлял Департамент духовных дел иностранных исповеданий МВД (1810-1917 гг.). Его деятельность определялось главной политической задачей имперской администрации – «сдерживать ислам».
В этих условиях во второй половине XIX века Русская православная церковь (далее РПЦ) резко активизировала политику православного миссионерства в отношении «иноверцев» России. Особенно остро этот вопрос стоял в Поволжье, где ислам и православие напрямую соприкасались уже не одно столетие. Миссионерская деятельность в этом крае с точки зрения Святейшего Синода была насущной необходимостью; с 1860-х годов в среде принявших православие татар началось движение за возврат в ислам, что естественно вызывало тревогу РПЦ. Особенное беспокойство данными обстоятельствами проявлял казанский митрополит Антоний. Сил самой Церкви не хватало для работы в этом направлении, поэтому она регулярно искала себе поддержки со стороны светских государственных структур.
Публикуемый ниже документ – ответное письмо графа Сиверса митрополиту Антонию, который жаловался ранее на бездействие имперского правительства в деле искоренения исламского призыва – отразил сложный путь поиска имперскими администраторами границы между религиозной и тесно связанной с ней национальной политикой. В письме (сокращенный нами вариант), воспроизводимом по рукописной копии, хранящейся в Российском государственном историческом архиве в фонде 821 «Департамент духовных дел иностранных исповеданий МВД», соблюдены по возможности особенности его орфографии и синтаксиса. Исходные данные письма: РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 594. Л. 177-184 об.
Управляющий Департаментом Духовных Дел Иностранных Исповеданий
Его Преосвященству Архиепископу Антонию
15 января 1876 г.
Ваше Преосвященство, Милостивый Владыко
…Распространение животворных истин христианства в среде населения, пребывающего в мусульманстве, в видах его просвещения и нравственного преуспеяния не может не внушать полного сочувствия и самого живого участия.
Сочувствие этому святому делу, коему Ваше Преосвященство посвящает столько труда и забот, и моё глубокое уважение к особе Вашей побуждают меня сообщить Вашему Преосвященству некоторые соображения по сему предмету.
Я пройду молчанием те прискорбные обстоятельства, вследствие которых крещеные татары после многолетнего, иногда в течение нескольких поколений, пребывания в лоне Православной Церкви покидают её и возвращаются в мусульманство, но я не могу не обратить благосклонного внимания Вашего Преосвященства на то, что едва ли Правительство заслуживает упрёка в равнодушии к положению Православной Церкви или в недостатке административных мер к ограждению её интересов относительно совратившихся от Православия татар. Был принимаем, как Вам известно, целый ряд карательных мер, независимо от преследования виновных в совращении и в отпадении от Православия судебным порядком и присуждения их к высылке в Сибирь на каторжные работы, к тюремному заключению, к отобранию детей и другим более или менее тяжким наказаниям, административным порядком совратившихся выселяли массами, лиц же обвиняющихся в подстрекательстве высылали в Туруханский край, при этом предназначавшиеся к высылке по Казанской губернии 4 (чел.) высылались постепенно, давая каждому случаю возможно большую огласку, и поступавшие от высланных ходатайства о возвращении на родину постоянно оставлялись и остаются до сих пор без последствий; но все эти мероприятия ещё раз подтвердили ту истину, что они религиозного верования ни создать ни искоренить не могут. Несмотря, однако ж, на малоуспешность этих мер, МВД, усматривая из поступавших на рассмотрение его судебных приговоров, что отпадение крещеных татар в магометанство в одно и то же время и почти в отношении одних и тех же лиц преследуется двояким путём: административно-репрессивными мерами и судебным порядком, ввиду заявления местных властей.
…Что касается безуспешности проповеди и увещаний миссионеров относительно совращенных, я позволю себе думать, что административные меры в данном случае мало применимы; они повредили бы только отношениям миссионерства к населению и ещё более ослабили бы действие проповеди на религиозное чувство…
Поручая себя молитвам Вашего Преосвященства, имею честь быть
Вашим, Милостивый Владыко, покорнейшим слугою граф Э. Сиверс
